Пепел крестьянской Души. Василий Долгих
председателя уездного исполкома советов Горностаев сидел за столом в своём кабинете и перебирал конверты с жалобами от крестьян всех волостей на грубые действия продтроек. Взяв очередной конверт и достав из него лист бумаги исписанный неровным подчерком, стал внимательно вчитываться.
«Заявление гражданки деревни Большебоково Тотопутовской волости М. П. Ольковой. 20 ноября с.г. вами был конфискован весь скоту моего мужа, гражданина деревни Большебоково Томана Федотовича Олькова и теперь наше имущество разрушилось безвозвратно. Спрашивается, чем же мы должны продолжать существование? Неужели я должна нести наказание за своего мужа? У меня шестеро детей при себе и седьмой – в рядах Красной Армии. К чему теперь он придёт домой и за что примется? Неужели он ради того проливает кровь, защищая советскую Россию? Что я должна делать с шестью детьми и к чему их пристроить, не зная никакого ремесла? Да ведь я что-то же делала в продолжение 28-летнего проживания в замужестве. Что же прикажете мне, проситься в богадельню на ваш хлеб? Чем же должна существовать советская Россия в будущем, если вы сейчас в корень разоряете среднее хозяйство, которое является оплотом республики? Подумайте, товарищи, серьёзно об этом. И я в свою очередь категорически прошу вас сделать распоряжение об отложении конфискации, т. к. развёрстку мы выполнили сполна, хотя в ущерб себе, а на сём заявлении прошу меня уведомить соответствующей резолюцией о вашем решении. К сему заявлению Марфа Олькова. За неграмотную по личной просьбе расписалась Е. Елисеева».
«Плохо, очень плохо!» – пробурчал Горностаев и взял следующий конверт.
«Заявление жителя деревни Покровка Викуловской волости Ф. Давыдова. Декабря десятого дня 20 г. я, гражданин д. Покровка Викуловской вол. Ишимского уезда Тюменской губ., будучи на казённой работе по уборке скота в селе Викулово, как сего же числа приехал ко мне в дом райпродкомиссар тов. Заплешин с отрядом красноармейцев и начал производить обыск, говорит, что вы всё спрятали. Впоследствии чего прятанного не нашли, приступили к хлебу, который был приготовлен для обсеменения полей в 21 г., и выгреб всё, которого насыпал шесть возов, не считаясь ни с кормом крестьянином лошади и коровы, только оставил часть муки. После этого взрывал в полах доски: нигде ничего не оказалось. Потом стали брать сырые коровьи кожи, опойки овчины, волокно, куделю, сало, гусей колотых и т. п. когда я спросил тов. Заплетина причину всему этому, он заявил, что несвоевременно выполнили вы развёрстку. Но развёрстка нами выполнена».
В руки Дмитрия Иосифовича попала телеграфное донесение из Абатского волисполкома советов.
«На выполнение развёрсток продовольственного хлеба не хватает. Под угрозой конфискации и лишения свободы со стороны, председателя чрезвычайной тройки В. Г. Соколова население сдаёт семенной хлеб, не оставляя себе. Будет недосев. Шерстяная развёрстка достигается стрижкой овец, которые падут от мороза. Как быть? Телеграфируйте! № 6254».
Прочитав