Дым на солнце. Рене Ахдие
Почти приятным.
– Да, умеете, моя госпожа. – Сукэ прижала лоб к полу в еще одном смиренном поклоне.
Голос императрицы понизился.
– Я могу рассказать моему сыну, императору, о том, что ты сделала, и твое будущее – и будущее всей твоей семьи – будет разрушено.
Даже с такого расстояния Марико видела, что глаза Сукэ мерцают от непролитых слез.
– Да, моя госпожа.
– Но разве так не лучше? – спросила императрица. – Чтобы ты признала вину и спокойно приняла наказание в кругу своих?
Сукэ зажмурилась. Слезы побежали по ее щекам, и она судорожно вздохнула.
– Да, моя госпожа.
Удовлетворение отразилось на лице императрицы. Она оглядела комнату.
– Как только правосудие Лотосового павильона свершится, мы больше не будем упоминать об этом деле. Абсолютное милосердие – наша справедливая награда. – Ее предостережение эхом разнеслось по всему залу – предупреждение всем присутствующим дамам.
Предвкушение охватило все пространство. Угрожающе запульсировало со всех четырех углов.
Императрица ждала, изогнув одну бровь.
Сукэ подняла подбородок и расправила плечи.
– Я признаю, что повела себя развратно с солдатом на окраине императорских садов. Я не заслуживаю милости моей госпожи, но молю о ее прощении и клянусь именем моей семьи, что никогда больше не буду так распутна.
– И мы даруем тебе эту милость. – Императрица почти сияла, глядя на дрожащую молодую женщину. – Можете начинать, – добавила она почти рассеянно.
В груди Марико снова возникло замешательство. Плечи Сукэ согнулись вперед, и Марико не могла понять, было ли это от облегчения или поражения.
Прошло целое мгновение полной тишины, прежде чем первое яйцо пролетело через всю комнату и разбилось о голову Сукэ. Хотя девушка явно знала, чего ожидать, она все равно вскрикнула от удивления и взметнула обе руки, пытаясь защитить себя, но затем уронила их обратно на колени. Еще одно яйцо полетело к ней с противоположной стороны, ярко-оранжевый желток потек вниз по белому кимоно Сукэ. Женщины принялись пересмеиваться.
Внезапно со всех сторон в Сукэ полетели яйца, портя ее прекрасную кожу и шелковые одежды. Меткий удар сильно ударил ее по щеке, и тонкая струйка крови скатилась по одной стороне ее лица, как скрюченная слеза.
Вскоре все яйца были брошены.
Кроме одного.
Императрица нарочно посмотрела на Марико, а затем перевела взгляд на яйцо, которое девушка думала, что смогла спрятать в своей ладони.
Волна негодования пробежала по ее телу.
«Почему от меня требуют участия в этом жестоком развлечении? Это не для меня».
Она не знала эту девушку. И Марико не могла сделать нечто настолько унизительное по отношению к другому человеку. Особенно к молодой женщине, которую она подозревала в невиновности. Прошел еще один напряженный момент, прежде чем Марико поняла, зачем ее сегодня пригласили к императрице. Эта демонстрация должна была стать