Последнее искушение. Никос Казандзакис
не выдержала и разрыдалась. Яростно вытерла глаза, но краска все же потекла с них вместе со слезами, пачкая простыни.
Сердце юноши дрогнуло. О, если бы не страх перед Богом! Он схватил бы ее в объятия, вытер ей слезы, погладил по волосам, успокоил и забрал с собой!
Действительно, если он мужчина, то именно так и должен поступить – должен спасти ее. Ни к чему молитвы, посты, затворничество в обители: разве это нужно ей, разве это может спасти женщину? Взять ее из этой кровати, забрать с собой, открыть мастерскую где-нибудь в далекой деревне и жить с ней как муж с женой, производить на свет детей, страдать и радоваться, как все люди… Таков путь к спасению для женщины, таков путь к спасению и для мужчины вместе с ней, и другого пути нет!
Уже наступала ночь. Где-то совсем далеко прогремели раскаты грома, блеснувшая в дверной щели молния вспыхнула и погасла на бледном, как полотно, лице Марии. Новые раскаты грома раздались уже совсем близко. Тяжко дышащее небо нависло низко над землей.
Юноша почувствовал вдруг страшную усталость, колени у него задрожали, и он сел, скрестив ноги, на пол. Тошнотворный запах ударил в ноздри. Чтобы не вырвать, он схватился за горло – пахло мускусом, потом, козлом.
В темноте прозвучал голос Марии:
– Отвернись! Нужно зажечь светильник. Я голая.
– Я пойду, – тихо сказал юноша, собрал все силы и поднялся.
Но Мария сделала вид, что не слышит:
– Посмотри, нет ли еще кого на дворе. Скажи, пусть уходит.
Юноша открыл дверь, высунул голову наружу. Воздух потемнел, редкие крупные капли стучали по листьям гранатового дерева, небо нависло над землей, готовое упасть на нее. Старуха с горящей жаровней спряталась под мужским кипарисом, прижавшись к стволу. Крупные капли дождя ударяли все сильнее.
– Никого, – сказал юноша, захлопнув дверь.
Снаружи хлынул ливень.
Магдалина между тем уже соскочила с кровати, набросила на тело расшитую львами и оленями теплую шерстяную накидку – подарок, сделанный сегодня утром любовником-арапом. Ее плечи и поясница вздрагивали, наслаждаясь нежной теплотой одежды. Она приподнялась на носках и сняла со стены висевший там светильник.
– Никого, – снова сказал юноша, и голос его прозвучал уже мягче.
– А старуха?
– Спряталась под кипарисом. Разразилась гроза.
Мария выскочила во двор, разглядела горящую жаровню и направилась к ней.
– Старуха Ноэми, – сказала она, протягивая руку к засову на воротах. – Возьми жаровню и крабов и ступай прочь. Я запру ворота. Сегодня вечером никого не будет.
– У тебя там внутри любовник? – прошипела старуха, раздосадованная потерей ночных клиентов.
– Да! – ответила Мария. – Он там, внутри. Ступай прочь!
Старуха поднялась и ворча собрала свои орудия.
– Хорош красавчик… Оборванец… – пробрюзжала она тихо.
Но Мария вытолкала ее и заперла ворота. Небо разверзлось, и все как было хлынуло во двор. Мария радостно