Разговор с Вождем. Алексей Махров
что основная часть этого оружия, снаряд «РС-132», был создан еще в 1937 году. А принят на вооружение в 1938-м. Однако его создатель военинженер 1-го ранга Лангемак был репрессирован и расстрелян в том же 1938-м. Именно поэтому в 1941-м мы имели всего лишь одну батарею этого воистину оружия победы. А потом – да, было все. Все, что смог, вот так, с налету, вспомнить. И командирская башенка, и автоматическая сварка корпусов, разработанная Паттоном, и «неправильное» крыло «БИ-1», и литые башни, и «Ла-5» вместо «Лагг-3», и схему размещения силовой установки «Т-44». Ну а потом перешел к золоту, алмазам и нефти. Ну что помнил… Затем сбился на Китай. На предательство СССР Мао Цзедуном, на Даманский, на Китайско-Вьетнамскую войну. Потом вспомнил про корейскую. В том числе и о том, что нельзя нашему представителю демонстративно покидать заседание Совбеза в момент голосования. Но тут спохватился и начал про северные конвои. Про PQ-17. Про рейд «Шеера». Про базу немецких подводных лодок где-то на наших северных островах. А потом опять о тактике. Затем снова о ресурсах, потому что вспомнил такое название, как Самотлор. Потом заново о диверсантах, о квадратных гвоздях в сапогах, скрепках из нержавейки. После чего вспомнил про Люльку и его ТРД с осевым компрессором. Затем перескочил на низкую боевую стойкость «черных» частей. Кроме того, я настойчиво проталкивал мысль попытаться в эти четыре… то есть три оставшихся дня, вывезти максимум возможного из окружных складов, чтобы было чем вооружать вновь формируемые дивизии, а уж что вывезти не получится, так просто раздать по окрестным частям или подорвать. Особенно горючее… Короче, это был та-а-акой сумбур! Но мой собеседник молча слушал, лишь время от времени подбадривая меня краткими – «понятно», «да», «записал» и задавая, причем очень редко, уточняющие вопросы, на большинство из которых ответов я не знал. И так продолжалось почти полтора часа. А потом мой телефон громко пискнул, мигнул экраном и вырубился.
После того как телефон отключился, я несколько минут молча сидел, ворочая пересохшим языком и тупо пялясь на приборную панель. Что ж, если это не розыгрыш, я сделал все, что мог. Да, мог я мало, но что уж тут попишешь… Даже тот сумбур, который я наговорил, все равно лучше, чем ничего. Нет, ни о какой победе в 1941 и речи быть не может. Немцы, совершенно точно, так же разнесут РККА в приграничном сражении. Вот только, возможно, не со столь разгромным счетом. Насколько я помнил, до сентября наши безвозвратные потери составили то ли два, то ли три миллиона человек. Безвозвратные – то есть убитыми и пленными. А еще были раненые, искалеченные и комиссованные. Если их удастся уменьшить хотя бы на десять процентов, а потери немцев хоть немного увеличить, ой как много изменится уже в 1942-м. Если все сработает, Сталин сможет добиться того, что немцев удастся задержать на линии старой границы хотя бы на неделю дольше. Вследствие чего у нас будет больше времени на эвакуацию промышленности, и она пройдет с куда меньшим бардаком, чем это