Рыцарь Шестопер. Новый дом. Фёдор Соколовский
прошла первая-вторая неделя беременности, что я подмечаю своим даром, любая пациентка вправе покинуть хутор, даже не ставя меня об этом в известность. Правда ведь? – Свой вопрос он адресовал женщинам.
Красотки с готовностью кивнули или несколькими словами подтвердили сказанное наследственным знахарем. А одна из них, пожалуй, самая старшая и надменная с виду, еще и хвастливо добавила:
– Как только мы докажем всему миру, что не праздны, любой мужчина будет готов нас взять в жены. Причем не каждой дано счастье оказаться в этом месте. Шанс попасть на осмотр к великому знахарю появляется только после личного ходатайства барона Гармаша. И разве это плата за чудо – заниматься тем, что нам больше всего нравится?
Райкалин многозначительно хмыкнул и несколько раз кивнул. Он сразу понял всю цепочку, по которой здесь собирается этакий роскошный цветник. Барон на своих землях – полноправный хозяин, так что всегда волен с той или иной девицей позабавиться. А уж тем более несправедливо отторгнутой мужем. Дальше уговорить несчастную совсем просто, особенно делая это в постели. Мол, давай у колдуна поживешь, ни в чем ни ему, ни гостям не отказывая, вот и перестанешь быть праздной. Да ко всему еще и с подарками останешься.
Вот женщины и соглашаются. Вот и стараются ублажить Агапа и всех, кто у него бывает. Вот и живут здесь в счастье, так сказать, да радости. Иначе говоря, рабством здесь не пахнет. Но… это если не копать глубже и не вспоминать о таких вещах, как принуждение, сговор, сексуальное домогательство, подмена понятий нравственности и косвенный обман.
Несколько заинтриговал сам факт беременности, после которого женщины покидают хутор. Неужели они согласны беременеть от кого попало? Или только от знахаря? Или какие тут вообще существуют нюансы?
Но задавать эти вопросы Василию показалось совсем нескромным делом. Тем более при женщинах. Если и спрашивать, то оставшись наедине с Агапом. Верилось, что этот циник и, несомненно, брутальный тип ничего скрывать не станет.
А процесс омовения, упаривания косточек, разминки мышц тем временем продолжался. Жар в парной достиг максимума, и теперь мужчины туда заскакивали каждый соразмерно своей выдержке. Женщины, следующие за ними, старались меняться через каждые три минуты. И не потому, что не выдерживали, а потому, что знахарь им, оказывается, запрещал долго подвергаться критической жаре.
Выскакивали, ополаскивались, подсаживались к столу, отдыхая в более прохладном предбаннике. Пили, закусывали, болтали о совершенных пустяках, в которых даже конченый параноик не отыскал бы ничего подозрительного. И попутно наслаждались женскими телами, женской лаской и всем остальным, что мужчины получают в подобных ситуациях. Часа на три растянулось мероприятие, именуемое таким коротким, но невероятно емким словом «баня».
А потом перебрались, накинув на себя простыни, в главный дом. Интерьер там был из серии «Новый русский