Рыцарь Шестопер. Новый дом. Фёдор Соколовский
чуть ли не раболепное желание угодить недавнему зэку. А почему, спрашивается? Только из уважения и за подлеченные трубы у красоток?
Бывает, конечно, и такое в жизни. Вполне возможно, что Гармаши знахарю жизнью обязаны. Да вдобавок он для них кум, сват, брат, учитель-наставник и святой в одном флаконе. Но ничего подобного, ни единым словечком обозначено не было, и эта загадка все больше и больше занимала сознание Василия.
Пить он старался меньше всех. Зато не стеснялся показать излишнее, чуточку наигранное опьянение. Если приходилось отвечать, делал вид, что у него язык от крепкой медовухи заплетается. Смеялся громко вместе со всеми. Даже руки в конце концов распустил, словно инстинктивно ощупывая женские прелести. Но каждое оброненное слово старался уловить и правильно его классифицировать.
Наконец застолье вошло в финальную фазу, которая именуется сатириками как «Ты меня уважаешь?».
Слабым звеном на этом этапе оказался барон, вырубился первым. Его всем скопом увели, а практически унесли умаявшиеся красавицы. А молодой баронет, икая, вдруг принялся вещать:
– Пора! Давно пора нам уже взяться… ик!.. И показать, кто здесь… ик!.. Ткнуть мордой в пол, а потом… ик!.. А поэтому я предлагаю…
Несмотря на икание, слова он выговаривал четко и какие-то мысли донести мог. Да вот беда: что-то вдруг случилось с его речевым аппаратом. Речь превратилась в неразборчивое мычание, перемежаемое полузвериным рычанием. При этом оратор весьма энергично постукивал кулаком по столу, жестикулировал, использовал мимику и вращал глазами. То есть на сто процентов был уверен, что его прекрасно понимают. Плюс ко всему совершенно не реагировал на дружеские подначки собутыльников.
– Хорошо говорит, – щурился Агап. – От души…
– Да! – пьяно поддакивал ему Шестопер. – Впечатляет!..
– Понять бы еще, о чем он…
– Не важно… Главное, что от всего сердца слова идут…
– За это надо выпить!
– Угу…
– Но Брониславу больше не наливаем, – решил знахарь, излечивающий бесплодие. – Иначе он не только дар речи потеряет, но и детей больше делать не сможет. Ха-ха!
Услышав дружный смех собутыльников, баронет осекся, помотал головой и с обидой потянулся к кувшину, ворча нечто совсем непонятное. Но все-таки выпил и даже к определенной закуске потянулся, наклоняясь над столом, как вдруг рухнул лицом в тарелки, словно насмерть подстреленный.
– Одни мы с тобой, друже, остались, – притворно опечалился Агап, глядя, как вызванные девицы транспортируют тело уснувшего прочь из трапезной. – Зато теперь можем спокойно о деле поговорить…
Василий решил прикинуться шлангом, под завязку залитым алкоголем.
– О делах?.. Какие могут быть дела за столом? – Язык у него тоже якобы порядочно заплетался. И он уже прикидывал, как удачнее упасть: на тарелки перед собой, по примеру баронета,