Триумфальная арка. Ночь в Лиссабоне. Эрих Мария Ремарк
Она смотрела на него ласковыми глазами кошки, которая обожает пташек. – Клиенты ведь бывают и весьма состоятельные. Оплата, разумеется, только вперед… и с полицией никаких неприятностей, это я гарантирую… а вам, полагаю, несколько сотен приработка уж никак не помешают. – Она похлопала его по плечу. – Мужчине, тем более такому представительному… – Она широко и хищно улыбнулась, снова берясь за бутылку. – Ну, что скажете?
– Благодарю. – Равич вежливо отстранил бутылку. – Больше не надо. Много не пью. – Эти слова дались ему нелегко, коньяк и впрямь был отменный. Бутылка без фабричной этикетки, явно из какого-то первоклассного частного погребка. – Что до другого вашего предложения, то я должен подумать. С вашего позволения я на днях зашел бы еще. Хотелось бы взглянуть на ваши инструменты. Может, и посоветую кое-что.
– На инструменты сможете взглянуть, когда в следующий раз придете. А я взгляну на ваши бумаги. Доверие должно быть взаимным.
– Определенное доверие вы мне уже выказали.
– Ни в коей мере, – усмехнулась Буше. – Я всего лишь сделала вам деловое предложение, которое в любую секунду могу взять назад. Вы иностранец, по акценту слышно, хотя говорите вы хорошо. Да и с виду вы не француз. Скорей всего вы беженец. – Она усмехнулась откровеннее прежнего и впилась в Равича холодным взглядом. – Вам никто не поверит, в лучшем случае поинтересуются вашим французским дипломом врача, которого у вас нет. Вот тут, за дверью, в прихожей, полицейский сидит. Если угодно, можете прямо сейчас на меня заявить. Только вы этого не сделаете. А вот предложение мое советую обдумать. Свою фамилию и адрес вы ведь мне не сообщите, верно?
– Нет, – ответил Равич, чувствуя, что бит по всем статьям.
– Я так и предполагала. – Сейчас Буше и впрямь напоминала исполинскую, разъевшуюся кошку. – До свидания, месье. А над предложением моим подумайте. Я давно прикидываю, не привлечь ли мне врача из беженцев.
Равич улыбнулся. Ему ли не знать, зачем ей врач-беженец. Он же будет полностью у нее в руках. А если что случится, он первый за все и ответит.
– Обязательно подумаю, – пообещал он. – До свидания, мадам.
По темному коридору он пробирался почти на ощупь. За одной из дверей ему явственно послышался чей-то стон. Очевидно, комнаты оборудованы как больничные палаты. Там женщины отлеживаются по нескольку часов, прежде чем домой вернуться.
В прихожей сидел смуглый худощавый субъект с аккуратно подстриженными усиками. Он окинул Равича цепким взглядом. Тут же обретался и Роже. Между ним и гостем на столике красовалась вторая бутылка дорогого коньяка. При виде Равича Роже конвульсивным движением попытался было спрятать бутылку, но тут же облегченно осклабился и отдернул руку.
– Всего хорошего, сударь, – сказал он, ощерив пятнистые зубы.
Похоже, он подслушивал под дверью.
– Всего хорошего, Роже, – небрежно бросил в ответ Равич, посчитав фамильярность в данном случае вполне уместной.
За каких-то полчаса эта бронированная бой-баба