Фонарейка. Мария Фомальгаут
что я всегда осторожно, не удерживаю тяжелое воспоминание, роняю, – ай, ах, – воспоминание разлетается на мелкие осколки. Собираю осколки, пытаюсь хоть как-то склеить, меня прогоняют, идите, идите, не задерживайте очередь, вы что, не слышите… ухожу, тут же бросаюсь умолять дать мне еще одно задание, хоть какое-нибудь, я все сделаю за воспоминание, все-все-все…
Меня отправляют куда-то в никуда, стартую, выверяю координаты, мне показывают очередную пустынную землю, на которой – если присмотреться – живут воспоминания. Не мои, чужие – одно, два, миллион, воспоминания о том, что было здесь когда-то бесконечно давно, воспоминания о воспоминаниях о воспоминаниях, их нужно собирать одно за другим, оставить после себя безжизненную пустыню, бережно принести воспоминания в ладонях кому-то невидимому, кто даст мне кусочек моих собственных воспоминаний.
Все жду, когда мне в руки попадет воспоминание о том, как я потеряла воспоминания – наверное, кто-то так же, как я… (стерто) и… (стерто) и… и теперь я также чужие воспоминания… и кто-то придет из безжизненной пустыни, и будет просить кусочек своих воспоминаний в обмен на…
…стерто…
…стерто…
…стерто…
Протягиваю в ладонях чужие воспоминания, протягиваю руки за своими, – мне в ладонь бросают воспоминание, тяжелое, массивное, еле удерживаю. Как мы учились объезжать кровати, держаться на матрацах, не падать, когда кровать одним махом перескакивает через широченный овраг или высокую ограду. Тогда был Часоворот, вот это я помню, праздник Часоворота, когда принято покупать новые кровати на долгую-долгую зиму, и младшенькой купили, ну она же младшенькая, ей надо, а ты пока потерпи… Ору, что и так терплю всю жизнь, все ей, все ей, ничего мне, все взвиваются, а-а-аа, как тебе не сты-ы-ыдно-оо-о…
Наступает ночь, устраиваемся на кроватях, моя старая кровать отзывается протяжным скрипом, бежит мелкой рысью, галопом моя кровать давно уже не умеет. Делать нечего, устраиваюсь поудобнее, с легкой завистью смотрю на то, как резво бежит кровать сестры. Огибаем крутой овраг в мире снов, я вижу, как новенькая неумелая кровать сестры срывается с узкой тропы, кувырком летит в пропасть, я подгоняю свою кровать, хотя уже понимаю, что ничего не успею сделать…
…стоп, стоп, все не так, возмущаюсь я, совсем-совсем не так, ведь это было еще в детстве, если младшенькая погибла еще тогда, то кому требовали отдать дом, когда мне было двадцать, а младшенькой семнадцать, я точно это помню, я помню, помню, я…
Что вы мне подсовываете, – я снова срываюсь на крик – что вы мне подсовываете, это вообще не мои воспоминания, кто я, откуда я, скажите же, да скажите же мне, вы, слышите меня там, эй вы все, в очереди, что вы стоите, чего вы ждете, вас обманывают, да вы сами посмотрите-то, вот они, воспоминания ваши, они на осколки бьются, где вы такое видели, чтобы воспоминания на осколки бились, вранье все это, вранье, вранье, вранье…
…замираю, жду, что они со мной сделают, – они ничего не делают, смотрят насмешливо, а кто ты, а ты