Невидимые узы. Жан-Франсуа Паск
крышечку, крутанул колесико, и фитиль мгновенно воспламенился. Вода, слава богу, не повредила зажигалку.
Далекий от ханжества Делестран уделил гораздо меньше внимания четкам. Бусины, тесно нанизанные группками по десять штук на шнурок с маленьким металлическим распятием, не вызывал у полицейского никаких чувств: он просто отметил для себя, что погибший, очевидно, был набожен. Делестран всегда находился в сложных отношениях с религией и предметами культа. Глухой гнев поселился в его душе в детстве, когда молодой, слишком молодой, умерла мать. Он небрежно вернул четки на место и взял портсигар прямоугольной формы из искусственной кожи и хрома. В отделении, обитом зеленым бархатом, лежал только белый листок бумаги, сложенный пополам, на котором был записан номер телефона.
– Запишешь, Бомон?
– Диктуйте, майор.
– 01–40–56–72–17.
Делестран поднес портсигар к носу, но запаха табака не учуял и нахмурился – не из-за номера, его легко идентифицируют, а под воздействием своей навязчивой интуиции, которая, конечно же, снова останется необъяснимой. Почему ему кажется, что портсигар не использовали по прямому назначению?
Ему осталось осмотреть пакет, частично защитивший книгу от воды. Приятный сюрприз, хотя том разбух и стал вдвое больше. Несколько страниц покоробились и потемнели, но текст не пострадал. В самом конце, между двумя страницами, обнаружился сложенный вчетверо листок бумаги, на две трети исписанный мелким, но разборчивым почерком. Это были фразы из книги, которые привлекли внимание незнакомца. Делестран пролистал страницы большим пальцем. Он прочел роман много лет назад и вряд ли смог бы сейчас точно пересказать сюжет, но помнил, что тот произвел на него обезоруживающе мощное впечатление. Выхваченные взглядом слова помогли мыслям проясниться. Речь шла о сделке с дьяволом, о том, как изнашивается душа человека, жаждущего обладать всем и, не умея укротить свои желания, в конечном итоге теряющего самое главное, даже жизнь.
Любопытно… Этот человек, возможно бывший легионер, ставший бродягой в подпитии, если судить по одежде, предавался чтению классики и даже выписал отрывки для памяти. «Шагреневая кожа» Бальзака, обнаруженная при таких обстоятельствах, вполне могла смутить здравомыслящего человека вроде Делестрана. Бомон почувствовала, что шеф встревожен. Непосвященный этого не заметил бы, но майор вдруг отстранился и не спешил возвращаться к реальности. Лейтенант перевела взгляд на вход в парк, и ее внимание привлек стройный силуэт коллеги из отдела судебно-медицинской экспертизы с металлическим чемоданчиком на плече и фотокофром в руке.
– Вот и НТО, – сообщила она, чтобы вывести Делестрана из мимолетной задумчивости.
– Ты читала? – спросил он, показав ей обложку.
Бомон чуть наклонила голову.
– Не-а…
– Прочти – и поймешь… – обманчиво торжественным тоном посоветовал он, и Бомон кивнула, не придав большого значения его внезапной серьезности. Она не знала, что должна была понять, но спрашивать