Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой. Фрэнсис Элиза Ходжсон Бёрнетт
вещи и класть их на место. Однако она была всего лишь простой деревенской девушкой, выросшей в скромном коттедже в Йоркшире с уймой маленьких братьев и сестёр; у них полагалось управляться с одеждой самим, а ухаживали разве что за грудными да за малышами, которые и ходить-то толком не умеют.
Если б Мэри Леннокс была склонна к веселью, её бы, верно, позабавила болтовня Марты, но Мэри лишь холодно слушала горничную и удивлялась вольности её речей. Сначала её в этих речах ничто не занимало, но Марта продолжала добродушно болтать, и понемногу Мэри стала прислушиваться.
– Вот бы тебе на них посмотреть, – говорила Марта. – Нас у родителей двенадцать, а отец в неделю всего шестнадцать шиллингов приносит. Матушке и на овсянку еле хватает, уж ты мне поверь. Они целыми днями на пустоши бегают и играют; матушка говорит, там воздух такой, что от него одного толстеют. Говорит, не иначе как они там травку щиплют, что твои лошадки. Наш Дикон, ему всего двенадцать, а он приручил одного лошадёнка.
– Где он его взял? – спросила Мэри.
– На пустоши нашёл, когда тот с кобылой-мамой бегал, совсем ещё крошка. И стал его к себе приручать, хлеба давал и рвал ему молодую травку. Вот лошадёнок к нему и привязался, прямо ходит за ним по пятам и даже позволяет на себя садиться. Дикон добрый парнишка, животные его любят.
У Мэри никогда не было никаких животных, хотя ей, пожалуй, хотелось иметь кого-нибудь. Вот почему Дикон её заинтересовал; это было хорошо, так как она никогда прежде никем, кроме собственной персоны, не интересовалась.
Мэри прошла во вторую комнату, которая должна была служить ей детской. Эта комната оказалась очень похожа на ту, в которой она провела ночь, – такие же мрачные старинные картины на стенах и тяжёлые дубовые кресла, словно она предназначалась совсем не для ребёнка, а для взрослого. На столе посреди комнаты стоял обильный завтрак. Мэри никогда не отличалась хорошим аппетитом – она отодвинула тарелку, которую поставила перед ней Марта.
– Не хочу, – сказала она.
– Не хочешь овсянки?! – вскричала с удивлением Марта.
– Нет.
– Да ты не знаешь, какая она вкусная! Положи немного сахарку или патоки.
– Не хочу, – повторила Мэри.
– Разве можно, чтобы такая хорошая еда пропадала! Наших бы ребятишек за этот стол, они бы её в пять минут умяли.
– Почему? – спросила Мэри холодно.
– Почему?! – повторила Марта. – Да потому, что они нечасто едят досыта. Они всегда голодны, словно лисята или ястребки.
– Не знаю, что это такое – быть голодным, – проговорила Мэри с безразличием невежества.
Марта кинула на неё негодующий взгляд.
– Неплохо бы тебе и узнать, – сказала она без обиняков. – Уж поверь! Как это люди могут – смотрят на хорошую еду, а есть не едят. Господи! Вот бы отдать всё это Дикону, Филу, Джейн и остальным!
– Взяла бы да отнесла им, – предложила Мэри.
– Это не моё, – отвечала Марта твёрдо. – Да и вообще сегодня я домой не иду. У меня, как у всех, в месяц один