Дважды кажется окажется. Книга 2. Елена Рыкова
недобрым знаком. Я отказал.
Но главное – Сагиба невзлюбила девочек. Вечером возле костра она сказала:
– Бергсры и сами гении места. Если они любят, город будет цвести. Зачем ты позвал меня? Зачем заставил бросить людей, которых хранила, если у тебя есть змеи?
– Я хотел, чтобы ты учила их.
– Мне нечему учить бергср.
Брезгливо смотрела она на Ламию и Селенит, будто те были червями, которых следовало раздавить.
Тем вечером я понял, что Сагиба никогда не полюбит мой город. Сердце её билось здесь, но силы давало деревне, по которой тосковало.
Она пропала раньше чем через год, не выполнив уговора. Гнев не всколыхнулся во мне – я уже знал, что она бесполезна. Нет ничего тоскливее, чем смотреть в потухшие глаза гения места, разлучённого со своей землёй. Когда Сагиба ушла, я испытал облегчение.
Но уговор есть уговор, и я отправился в горы, чтобы сжечь её деревушку. Однако она уже была разрушена кем-то другим. Место умерло без защиты Сагибы. Я счёл, что мы квиты, и не стал её искать.
Первыми в город пришли торговцы. Они зашли караваном и принесли льняные юбки, диковинную посуду, ожерелья из речных ракушек и круглого светящегося камня, похожего на луну. Селенит взяла бусы и не смогла выпустить. Всё перекатывала и перекатывала между пальцами, и глаза её стали светиться так же, как камни.
Торговцы привезли пластины и шлемы. Пластины были сделаны из сверкающего металла и надевались на грудь и на спину, стягивались между собой кожаными ремнями. Шлемы, украшенные перьями, водружались на голову вместо круглых, похожих на лепёшки, шапок из овечьей шерсти.
Торговцы привезли мечи.
Когда они ушли, Урук сказал, что это ненадолго. Торговцы расскажут, что люди в моём городе живут хорошо и сытно, что у них есть время рисовать, и скоро здесь будут воины. Их предводители разрешат им разграбить дома и зиккураты, а жителей сделают рабами. Я ответил Уруку, что этого не произойдёт, пока я здесь. Но человек не поверил мне. Он собрал мужчин и начал возводить стену вокруг жилищ.
В один из вечеров пришёл Ша.
– Урук не послушал тебя, – сказал он, – потому что забыл, кто ты такой. Сегодня он собрал самых сильных, чтобы построить стену, а завтра пойдёт на тебя войной. О великий Ваал, человек – единственное животное, которое может укусить кормящую его руку.
Злость вспыхнула во мне, и я обратился в огонь.
Я ринулся на край города, чтобы убить Урука. Но пока я летел, гнев мой превратился в тлеющие угли.
Стену Урук строил из белой глины. Вместе с сыновьями он смастерил хлипкие конструкции из брёвен и прутьев, на которые залезал, чтобы класть кирпичи повыше. Когда я осел на песок, Урук стоял на самой высокой ступени своей ненадёжной лестницы и держал в руке мастерок. Услышав шум, он обернулся, вытерев пот грязной ладонью, отчего на лице его осталась белая полоса.
– Ты ослушался меня, – сказал я трескучим голосом.
– Есть вещи важнее приказов богов. – Он повернулся ко мне спиной и начал спускаться. Была середина дня, стояла жара, и я