Грани. Илья Шумилов
мама, ставя свою сумочку на полку, – не жить ему здесь!
– Я очень прошу, я умоляю, оставьте его, – уже не сдерживая слез начал я, – оставьте его под мою ответственность. Его нельзя бросать! Он заблудится и уже не найдет дома. Он поживет у нас, я буду его выгуливать и вычесывать, кормить и мыть. Я уверен, что мы найдем его хозяев. Мы лишь подождем, пока те начнут поиски и дадут объявление о пропаже. Но сейчас ему некуда идти! Я умоляю! Прошу!
Я упал на колени и рыдая обнял Чарли за шею. Увидев мои слезы, он принялся вылизывать мои щеки, словно жалея меня. Так я вел себя, пожалуй, впервые. Не знаю, сыграла ли жалобная картина в нашу пользу, или же мои слова показались родителям убедительными, но переглянувшись и еще долго обсуждая со мной все детали, начиная с того, где и при каких обстоятельствах я его вообще обнаружил, и как теперь нашей семье сосуществовать с такой огромной собакой наконец было принято решение – Чарли остается!
Вечер прошел во всевозможном внимании к Чарли и бесконечном потоке нареканий ко мне. То, что собака сразу же стала отзываться на кличку, которую я дал, почему-то никого не удивило. По мнению мамы по его внешнему виду понятно, что он Чарли: «некий благовоспитанный английский пэр». За ужином было решено, что нужно обязательно дать объявление о находке в газету, а также повесить его на столб, к которому привязали собаку. Я пообещал, что займусь этим завтра.
Сам же я был переполнен счастьем от присутствия в доме пса. Он был просто великолепен. Вечером я еще раз покормил его курицей обещая, что завтра мы обязательно купим для него корм. По предположениям мамы гадить в доме он не стал, а спокойно подошел ко мне и стал проситься на улицу. Я не сразу понял, чего он хочет от меня, но смекнув я схватил поводок из веревки, и мы выскочили к подъезду. После выгула мы вернулись и стали готовиться ко сну. Привычным образом я разложил свою раскладушку и наконец-то улегся. Родители спали на раскладном диване. Чарли было предложено спать на ковре, где он и остался, но тайком я поманил его к себе, и он запрыгнул на раскладушку.
– Сгони его, он же грязный! – начала мама.
Но Чарли умостился ко мне в ноги и положил голову на живот. Сейчас я понимаю, насколько огромен он был, или же насколько маленький был я. И несмотря на летнюю температуру воздуха, от него мне совсем не было жарко. Мы оба были довольны и непослушно остались вместе. Позже, уже посреди ночи, я много вертелся и невольно будил соседа по койке. Покорно меняя стороны на узкой раскладушке, он сдвигался все выше и в итоге мы спали в обнимку.
На следующее утро последовала очередная просьба пса на выгул. Рано утром он разбудил меня тем, что спрыгнул и начал трогать лапой по ноге. Беспрекословно я встал и выполнил его волю. Я был ему благодарен.
Пока мы гуляли по траве, своим брюхом он собрал всю росу и в итоге стал мокрым. Мокрая собачья шерсть, весьма естественно, издает запах. Но утром видимо кто-то встал не с той ноги, и в мой адрес опять последовали замечания о том, что собака воняет, и что мыть ее тут проблематично, ведь душ был общим на этаж. Что он роняет