Научная дипломатия. Историческая наука в моей жизни. А. О. Чубарьян
начали выходить книги по материалам деятельности Комиссии. Получилась странная картина.
Издавались книги, с содержанием которых я был не согласен, но на обложке титульного лица печатался полный состав Комиссии, в том числе и моя фамилия. Я как бы становился соучастником издаваемых книг. В итоге я написал письмо руководителям Комиссии о выходе из ее состава.
А затем все мои усилия на «латвийском направлении» были сосредоточены на возможности создания другой исторической Комиссии – двусторонней российско-латвийской.
Постепенно несколько менялась и общая ситуация; новый президент Латвии В. Затлерс в 2010 году неожиданно посетил Москву и в беседе с Д.А. Медведевым (тогда президентом России) согласился с предложением сформировать совместную российско-латвийскую Комиссию историков, и я был рекомендован российским МИДом на пост сопредседателя с российской стороны.
Латвия назначила своим сопредседателем Комиссии профессора университета И. Фельдманиса. Он представлял собой крайнее крыло среди националистически настроенных латвийских историков. Он сразу же начал делать весьма недружественные заявления о том, что его главной задачей будет заставить меня и Комиссию в целом официально признать факт советской оккупации и т.п.
Подобная позиция создала для меня весьма непростое положение. Многие в России начали обвинять меня даже в «предательстве интересов России». Поводом же служили мои действия и стиль работы в Комиссии. Я видел свою цель в том, чтобы не обострять ситуацию, минимизировать жесткую позицию руководителя латвийской части Комиссии и искать пути к конструктивному сотрудничеству.
Я игнорировал выпады и заявления Фельдманиса и аккуратно доводил до сведения латвийской общественности, что деструктивная позиция Фельдманиса противоречит целям и задачам Комиссии, изложенным после визита латвийского премьера в Москву.
В то время мы готовились к заседанию Комиссии в Москве. Мои недруги уверяли (через Интернет), что российский руководитель Комиссии, конечно, признает советскую оккупацию и пойдет на сговор с латвийскими руководителями Комиссии. Но, видимо, наша позиция повлияла на латышей, и они на заседании Комиссии даже не упомянули об оккупации.
Мой общий подход в отношении Комиссии и ее латвийского руководства получил поддержку российских официальных кругов (Администрации Президента и министерства иностранных дел).
В итоге наша принципиальная и сдержанная позиция принесла свои плоды. Рига информировала Москву, что Фельдманис ушел в отставку с поста сопредседателя Комиссии, и на его место назначен профессор Зунда. Я знал его довольно хорошо. Длительное время он был советником по истории президента Латвии. По своим взглядам он не очень отличался от предшественника, но был более осторожен и гибок. В отличие от Фельдманиса Зунда – не публичный человек, он редко дает интервью. Однако очень скоро Зунда включился в общую атмосферу враждебности