Ты – моя половинка. Елена Вернер
А ведь так не терпелось!
Режина вся была такая же узкая и тонкая, как ее губы. Высокая, остроносая, сухопарая, с ловкими руками и цепкими птичьими пальцами, прямой спиной, вздернутым подбородком и ироничным скуластым лицом. Она бы напоминала заточенный карандаш в своей юбке с завышенной талией, если бы не пышная блуза нежно-персикового цвета. Что-что, а одеваться Валевская умела.
Все еще раздраженная, она села на подоконник. Разрез на юбке обнажил баснословно дорогие фильдеперсовые чулки. Она закурила, вставив одну из своих неизменных папирос «Герцеговина флор» в мундштук. На тонкой шее нервно билась жилка.
– Нет, ты подумай, Мари. Это я-то дура… – проронила она, сбивая пепел папиросы ломким пальцем.
– Она не со зла, – попыталась успокоить ее Марина. – Просто балованная девочка…
Режина взвилась:
– А ты вообще опоздала. Глаза как у чумной кошки. Влюбилась, что ли?
Не в бровь, а в глаз. Марина вспыхнула и отвела взгляд.
– Я замуж выхожу, – пробормотала она почти виновато. Она так готовилась весь день преподнести свою новость, и вот… Все наперекосяк.
– Ну-ну… И кто он, счастливый избранник?
– Коля. Николай. Он врач, хирург. И музыкант немного…
Режина затушила папироску, вдавив ее в пепельницу. Спрыгнула с подоконника, взяла со стола портновский метр и подошла вплотную к Марине. Прежде чем та успела что-либо понять, сняла с нее мерки, быстро черкнула карандашом на листе цифры со старомодными завитушками.
– Ну, слишком длинное делать не станем, тебе не венчаться… Фату-то надо? – опытным глазом окинула Режина талию своей подопечной. – Или поздно уже?
– Режина Витольдовна! – потупилась Марина.
– Вот уж и спросить нельзя! Мало ли. Может, ты у нас тоже пару «стаканов воды»[4] до свадьбы хлопнула, я ж не знаю… – усмехнулась Валевская.
– Я не такая, – обиженно отрезала Марина.
– Ну-ну, детка, будет! – Валевская цепкими пальцами приподняла Маринин подбородок и заглянула в глаза. – Будто шуток не понимаешь.
Ну и шуточки, подумала Марина, но вслух сказать не осмелилась.
– Мы только вчера познакомились…
Валевская замерла. Помолчала с минуту, улыбнулась. Если и удивилась, подумала про себя Марина, то никак это не проявит. Ох, только бы не начала отговаривать…
– И когда свадьба?
– Еще не знаю, – пожала плечами Марина.
– Вот что, Мари. Не раньше июля, поняла меня? А то не успею, заказов тьма. А этот твой Коля-Николай-врач-музыкант… Пиджак-то приличный у него имеется?
Марина снова пожала плечами.
– Ладно. Приведешь его как-нибудь сюда. Москвошвеевский брать и не думай – нечего позориться и меня позорить. Мерки сама сниму. Будут вам от меня наряды в качестве подарка. Идет?
Марина бросилась было на шею благодетельнице, но Валевская поморщилась и отстранилась:
– Мари, ты же знаешь, я этого не люблю. Я-то надеялась,
Намек на теорию «стакана воды», из которой следовало, что удовлетворить сексуальные потребности можно так же легко и без предрассудков, как выпить воды.