Сталинка. Татьяна Петровна Буденкова
с размаху ударилась… – Врач вздохнула, поправила стетоскоп на груди. – Ни документов при ней, ничего… И в себя не приходит. Не знаем, как и быть. Хорошо, мимо скорая проезжала, так рабочие остановили, и вот… – Она кивнула на кровать с пациенткой.
– Невестка это моя. Сын её искал, когда к вам попал…
– Надо же! Чтобы так совпало… – удивилась, но, как положено врачу, строго добавила: – Нашлась невестка – это хорошо. Но Петру Ефимовичу строгий постельный режим никто не отменял!
Оставив Петра на нянечку, Анастасия Петровна кинулась к Акулине. Не очень радостная новость, но всё-таки лучше, чем полная неизвестность.
По ночам, лёжа на своей кровати, Петро ждал, когда в больничном коридоре затихнут шаги нянечек и медсестёр, чтобы потом, стараясь не шуметь, направиться к женской палате. Приоткрыв дверь, чутко прислушивался. Ему казалось, что слышит едва уловимое дыхание жены. При слабом свете ночника пытался рассмотреть её лицо и возвращался в свою палату, а через некоторое время вновь повторял свой поход. И каждый раз ждал, что вот сейчас Елена вздохнёт и откроет глаза. Но шли дни, а она так и не приходила в сознание.
В это утро – только закончился врачебный обход, и Пётр присел на кровати – в палату вернулся лечащий врач.
– Пётр Ефимович, мы тут целый консилиум собирали… Понимаете, состояние вашей жены…
– Что?! Ч-ч-что?!
– Тише, тише! Пока без изменений, но в любой момент… Понимаете, уже две недели она не приходит в сознание, и все наши усилия результатов не дают.
Пётр отстранил врача, поднялся с кровати, повернулся к нему спиной и уставился в окно:
– Вы хотите сказать, что Ленушка… Ленушка…
– Пока всё не так критично, но время может быть упущено… для лечения, и тогда…
– Так чего же упускаете время? – сказал, не поворачиваясь, и не узнал своего голоса.
– Дело в том, что остался только операционный метод. Надо делать трепанацию черепа. Другого выхода не вижу.
Пётр молчал. Вот так же тогда с сыном. Поверил врачам, оставил Валерика… Если бы забрал его из больницы… если бы забрал! Он виноват в его смерти! А теперь вот… Ленушка.
– Нет! Нет! Не-е-ет!
– Не кричите. Вы тут не одни. Подумайте, хорошенько подумайте. Только недолго, чтобы не опоздать! – И врач вышел из палаты.
Весь день Пётр просидел на стуле возле кровати жены. Лишь изредка, если кто-то из соседок по палате просил, выходил в коридор. Он держал её за руку и чуть слышно рассказывал, как её искал, и как нашёл, и какие красивые у неё кудри. И старался не моргать, потому что слёзы капали ей на руку. Стеснялся своей слабости, но ничего с собой поделать не мог.
Подошло время ложиться спать, укрыл жену потеплее и пошёл к себе.
Затихли больничные шорохи и шарканье тапочек по коридору, а он всё смотрел в белый потолок. Вот потолок качнулся, поезд тронулся, и он увидел: на нижней плацкартной полке на белой наволочке разметались кудри жены. Она чуть заметно улыбнулась ему,