Сталинка. Татьяна Петровна Буденкова
А тут! Ну ведь не из любви к искусству настаиваю. Другого пути не вижу. И думаете, мне хочется брать на себя такой риск? Говорю же вам – нет у неё другого шанса! Нет! Это моё твёрдое убеждение. Смотреть, как пациент на твоих глазах гибнет, а ты бездействуешь, думаете, просто? – И направился в ординаторскую.
На следующий день к Петру в приёмные часы пришла Акулина.
– Мы тут посоветовались… Меня послали с тобой поговорить, потому как Устинья только зачнёт про Лёнку говорить, слёзы её душат и толку никакого. Татьяну Портнягину просить хотели, соседку нашу по бараку, помнишь ли? – Петро утвердительно кивнул. – Она может многое, и голову лечит от сотрясения. Ну уж ежели не поможет… воля ваша. Но попытать стоит. Я не то что особо врачам не доверяю, но хучь меня в пример возьми… Да и это же страсть – не операция.
Договорились, что завтра в приёмные часы Акулина приведёт Татьяну Портнягину и Пётр проводит её в палату.
После ухода тёти Лины он сидел около жены и шёпотом медленно пересказывал ей всё, что услышал.
– Ты не бойся. Я рядом у дверей постою.
Елена чуть сильнее сжала веки, потянула уголок губ, изображая улыбку. Не боюсь, мол.
В длинной чёрной складчатой юбке и тёмной кофте в мелкий белый цветочек, в белом с серыми крапинками платке, опущенном на лоб до самых глаз, высокая статная старуха вошла в больничный коридор. Пётр провёл её к Елене. Женщины замерли на своих кроватях. Татьяна наклонилась и что-то негромко сказала Елене. Достала чёрную ленту, аккуратно просунула ей под голову, завязала узелок над переносицей. Достала кусочек белого мела, в нескольких местах что-то аккуратно отметила на этой ленте и осторожно сняла её. Складывала, совмещая полоски мела, что-то вымеряя. Потом махнула Петру рукой: подойди.
– Вылечу я её. Сотрясение сильное. С начала лечения ходить ко мне будет через день, потом пореже, ну а там как бог даст.
– Тётя Таня, да как ходить? Она даже глаз открыть не может, от света сознание теряет, боль такая, – шептал Пётр.
– Я сейчас полечу. Уйду, она уснёт. Не пугайся. Так быть до́лжно. Завтра утром опять приду. Ну а там посмотрим, как сама двигаться сможет, тогда уж и выписывайте.
Петро с недоверием смотрел на эту женщину. Соседка тёщи, столько лет в одном бараке через дощатую стенку живут. Елена как-то рассказывала, что за лечение никакой платы не берёт, но редко кого лечить соглашается.
Татьяна тем временем отстранила Петра, приложила к голове Елены левую ладонь, правым кулачком легонько стукнула по ней. Пётр замер: какие удары? Она шевельнуть головой не может! А Татьяна знай прикладывала ладонь да постукивала. Елена лежала спокойно, Пётр неотрывно следил за её лицом. Потом Татьяна вновь подсунула свою ленточку, что-то снова мерила, встала, положила Елене на лоб руку:
– Спи. Я завтра ещё приду. Отдыхай пока. – И кивнула Петру: – Проводи.
А к концу недели Анастасия Петровна, приподняв на подушках, кормила Елену куриным бульоном.
Из больницы