Лекарство. Мария Пензина
среди них – счастье. Мильтон была счастлива в это мгновение, несмотря на все трудности, которые сопровождали это достижение.
Питер обнял ее и поцеловал в висок:
– Я рад, что у вас все получилось.
– У нас, – осторожно поправила его Медея. – У нас все начало получаться. Если бы не ты…
И даже сам Пирсон до конца не понимал, какой властью над ним обладала жена. Вот и сейчас, ей стоило искренне поблагодарить его впервые за долгое время, и он был готов возненавидеть себя за одну лишь мысль, в которой допустил серьезный разговор с Медеей. Как Питер вообще мог сомневаться, что у жены остыли чувства к нему или к Сайласу, когда она вызывала в нем бурю только одним нежным поцелуем? Молодой человек чувствовал вину за все негативные мысли, ведь он прекрасно понимал, какие трудности будут у них на пути вместе с открытием магазина. Время – это все, что требовалось, чтобы пережить этап становления. И наконец-то этот период подошел к концу. По крайней мере, Питеру очень хотелось в это верить.
Он снова поцеловал ее, медленно углубляя поцелуй. Пирсону казалось, что что-то подобное было в какой-то другой жизни. И сейчас он многое отдал, лишь бы момент не заканчивался. Если бы только Медея знала, как сильно он скучал по ней эти полгода…
Их короткое уединение прервал неразборчивый лепет Сайласа, который до этого тихо сидел в зале. Медея улыбнулась и поспешно стянула с себя куртку, оставив ее лежать на кушетке. Отодвинув сапоги в сторону, она уже направилась к сыну, но остановилась, заметив его макушку, которая виднелась из-за дверного проема.
Мальчик держал в одной руке небольшого плюшевого зайца, а другой немного неуклюже опирался на стену. Заметив родителей, он весело взвизгнул и медленно направился к ним, осторожно делая шаги и придерживаясь за стену.
Питер с обожанием смотрел на сына. Да, он часто проводил с ним время, но с всегда казалось, что этого недостаточно. Каждый день он замечал что-то новое – эмоцию, движение, слово. Молодой человек улыбнулся и перевел взгляд на жену, которая остановилась на половине пути и смотрела на сына.
Пирсон тяжело сглотнул, всматриваясь, как на глазах Медеи появляются слезы:
– Это… это его первые шаги? – Пирсон что-то согласно пробормотал, глядя на Сайласа. У Медеи были красивые большие карие глаза, но видеть в них даже намек на слезы, пусть даже это были слезы счастья и радости, Питеру было невыносимо.
Он смотрел, как Сайлас подошел к матери и как та крепко обняла его, будто не видела целую вечность. Молодой человек не за что не смог бы ей сказать, что первые самостоятельные шаги мальчик сделал еще вчера вечером, когда она уже спала. А сегодня утром Медея убежала так быстро, что у Питера просто не было шанса сообщить ей эту новость. Мильтон была далеко не идеальной матерью, и он, к сожалению, это прекрасно понимал, но боялся признаться в этом, тем более самому себе. Но также он понимал, что ей будет невыносимо обидно, что она