Готические истории. Коллектив авторов
своей племянницы Марии. К счастью, Мария ничего не слышала об этом доме, так что святая эта простота отвесила мне поклон и сказала, что будет благодарна и сделает все возможное, чтобы научиться выполнять свои обязанности. С отцом ей жилось легко, дуралей дал ей образование не по чину, – проворчал Дэниел.
– Судя по твоим словам, боюсь, сделка не очень-то удачная, – сказал Майкл. – Юным дамам не пристало драить котелки да сковородки.
– Будь она хоть юной герцогиней, у моей старухи заработает как миленькая, – решительно парировал Скегг.
– А скажи-ка на милость, где ты собираешься поселить эту девушку? – спросил мистер Бэском весьма раздраженно. – Я не желаю, чтобы незнакомая молодая женщина топала туда-сюда по коридорам за стенами моей комнаты. Ты же знаешь, как чутко я сплю, Скегг. Довольно шуршания мыши за стенной панелью, чтобы меня разбудить.
– Об этом я подумал, – ответил дворецкий с видом неописуемого мудреца. – Я не стану селить ее на вашем этаже. Она будет спать выше.
– В какой комнате?
– В большой, той, что в северной части дома. В ней одной потолок не прохудился. В остальных-то дыры такие, что можно с тем же успехом устроиться ночевать в ванне.
– Комната в северной части, – задумчиво повторил мистер Бэском, – не та ли это…?
– Ясное дело, та, – выпалил Скегг, – но она-то об этом не знает.
Мистер Бэском вернулся к своим книгам и не вспоминал о сироте из Ярмута, пока однажды утром, войдя в свой кабинет, не поразился присутствию в нем незнакомой девушки в аккуратном черно-белом хлопковом платье. Она смахивала пыль с книг, сложенных стопками на его широком письменном столе, и делала это так умело и осторожно, что у него не возникло ни малейшего желания возмутиться этой непривычной вольности. Старая миссис Скегг благоговейно воздерживалась от этого дела, не желая нарушать установленный хозяином порядок вещей. Посему одной из составляющих этого порядка было вдыхание приличного количества пыли во время работы. Девчушка была худенькой, с бледным и как будто старомодным лицом, соломенного цвета волосами, заплетенными в косы под муслиновым чепцом, с очень светлой кожей и светло-голубыми глазами. Это были самые светлые голубые глаза, которые Майкл Бэском когда-либо видел, но ласковость и мягкость их выражения искупляли безжизненность цвета.
– Надеюсь, вы не против, что я чищу ваши книги, сэр? – сказала она, делая реверанс.
Мария говорила с причудливой отчетливостью, что показалось Майклу Бэскому по-своему милым.
– Нет, я не против чистоты, если мои книги и бумаги остаются на своих местах. Берешь с моего стола книгу – возвращай туда, откуда взяла. Это единственное, о чем я прошу.
– Я буду очень внимательна, сэр.
– Когда ты приехала?
– Нынче утром, сэр.
Ученый уселся за стол, а девушка удалилась, выскользнув из комнаты бесшумно, как цветок, унесенный за порог сквозняком. Майкл Бэском с любопытством посмотрел ей в след. Жизнь он прожил сухую,