Мальчик-капитальчик. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги. Пелам Гренвилл Вудхаус
заурядная дочь провинциального адвоката, которую Хьюго одним памятным летом представил семье. Граф удвоил доходы вдовы от наследства покойного и раз в год приглашал маленькую Синтию в семейное гнездо, полагая, что сделал вполне достаточно.
Миссис Драссилис так не считала, ожидав получить много больше. Горькое разочарование плохо влияло на ее характер и внешность, а заодно и на душевный покой тех, кто с ней хоть как-то соприкасался.
Меня раздражало, когда Синтию при мне называли жесткой. Сам я такого в ней не замечал, хотя, видит бог, на ее долю выпало достаточно испытаний. Со мной она всегда оставалась милой и приветливой.
Моя дружба с Синтией была насквозь целомудренной. Наши взгляды настолько совпадали, что меня нисколько не тянуло влюбиться. Я слишком хорошо ее знал. Новых открытий отношения не сулили, простая душа Синтии читалась как распахнутая книга. Она не вызывала любопытства, ощущения чего-то скрытого, что прокладывает дорогу любви. Мы достигли предела дружбы, переступать который не собирались.
Однако на балу у Флетчеров я предложил Синтии выйти за меня замуж, и она согласилась.
Хотя Тэнкервилл Гиффорд и подтолкнул нас невольно, но теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что главную роль все же сыграла Одри. Благодаря ей я стал человечным, способным на сочувствие, которое в первую очередь и заставило меня выговорить те слова.
Тем не менее непосредственным виновником стал, конечно, молодой Гиффорд.
Я прибыл на Марлоу-сквер, чтобы отвезти Синтию с матерью на бал, с небольшим опозданием. Миссис Драссилис, уже при полном параде, ждала в гостиной, а компанию ей составлял бледный молодой человек с прилизанным пробором. Звался он Тэнкервилл Гиффорд, а близким друзьям, в число которых я не входил, и в светских колонках глянцевых спортивных еженедельников был известен как Тэнки.
Я часто видел его в ресторанах, и однажды в «Эмпайре» нас даже познакомили, но он был нетрезв и не оценил интеллектуального удовольствия от предложенного общения. Я знал о нем достаточно, как и все, кто вращается в лондонском свете. В двух словах – невежа и хам. В любой другой гостиной, кроме как у миссис Драссилис, он выглядел бы неуместно.
Хозяйка представила нас друг другу.
– Кажется, мы знакомы, – заметил я.
Он скользнул по мне стеклянным взглядом:
– Что-то не припомню.
Я нисколько не удивился.
Тут вошла Синтия, и ее радость при виде меня вызвала на лице Тэнки смутное неудовольствие.
Высокая, стройная и изящная, Синтия была необыкновенно хороша. Простое платье добавляло ей достоинства рядом с кричащим нарядом матери. Черный цвет чудесно оттенял чистую белизну лица и светло-золотистые волосы.
– Ты опоздал, Питер, – заметила она, глянув на часы.
– Знаю, извини.
– Так что, потопали? – хмыкнул Тэнки.
– Мое такси