Забудь свое имя. Алексей Азаров
двумя или тремя десятками томиков: французской классикой, переводными детективами и галантными романами.
12 декабря в доме 101 мигнуло и погасло электричество. Лампа под потолком комнаты сеньора Аламо не горела считанные секунды, и он поспешил вновь надеть наушники, которые уронил, хватаясь за пистолет. За стеной было тихо, и Аламо нажал на ключ, вызывая КЛС.
– Он здесь, – сказал оператор Панвицу, отметив на плане дом черным крестиком.
Панвиц поднес к губам микрофон.
– Немедленно убрать все машины из квартала. Повторяю – все и немедленно.
…13 декабря в 16.05 дом номер сто один был окружен батальоном СС. Панвиц и два десятка агентов в штатском ступили на лестницу через три минуты после того, как РТ-икс отстучал первые цифрогруппы. Поверх ботинок гауптштурмфюрера и его сотрудников были надеты войлочные тапочки, какими пользуются надзиратели тюрем.
Трое гестаповцев внизу связали хозяйку и заткнули ей рот.
В 16.10 (время, отмеченное Панвицем в рапорте Фельгибелю) была дана команда ворваться в комнату Аламо – Панвиц надеялся, что радист, захваченный врасплох, не успеет уничтожить шифр.
Сотрудники СД навалились на дверь. Панвиц, ожидая выстрелов, прижался к стене.
Радист не стрелял.
Минуту или две дверь не поддавалась, затем рухнула, и агенты СД, влетевшие в комнату, успели увидеть, как догорел и, чадя, погас клочок бумаги в пепельнице. Аламо еще ухитрился накрыть его пальцами и растереть, прежде чем выстрелить в гестаповцев. Панвиц с точностью снайпера прицелился в руку радиста и нажал на спуск…
Аламо упал.
– Поднимите! – приказал Панвиц. – Он жив!
Во время обыска Аламо сидел на полу, безжизненно спокойный. Сотрудники СД отрывали половицы, простукивали стены – искали книгу шифра. Ее не было. Нашли запасные части к передатчику, немного денег, обоймы к браунингу. Ни списков, ни блокнотов с записями обнаружить не удалось.
Панвиц приступил к допросу.
– Имя?
– Аламо. Карлос Аламо.
– Ерунда! Русский?
– Уругваец.
– С кем держали связь?
– С такими же, как я, любителями. Это любительский передатчик.
– Выгадываете время?
– Мне все равно!
– Знаете, кто мы?
– Судя по вашей форме, гестапо.
– Я из СД. Это не одно и то же. Из гестапо уходят на кладбище, от нас – иногда на свободу. Подчеркиваю: иногда.
Внизу гестаповцы выколачивали показания из хозяйки.
– Кто бывал в доме?
– Клянусь… Я никого не знаю… Умоляю, не делайте мне больно!
Один из гестаповцев прижал к ее щеке сигарету. Хозяйка зарыдала. Боль и страх боролись в ней с нежеланием назвать имя симпатичного финна по фамилии Эрнстрем, изредка заглядывавшего к ее жильцу. Боже мой, что сделают с ним эти звери? Боже мой!.. Агент прижал сигарету вторично.
– К нам приходил студент, месье Эрнстрем…