Забудь свое имя. Алексей Азаров
ушко белого платка; говорил он мягко и только шутил чаще, чем раньше. Шутки эти и подчеркнуто неторопливые жесты были его броней, за которой укрывал он свое беспокойство. Ему не было страшно, ибо опасность и чудовищное напряжение сопутствовали каждой минуте его жизни на протяжении многих лет, превратившись в состояние привычное и обыденное, и с ним он свыкся; не терзался он мыслями о возможной гибели – к ней он был готов; куда труднее было примириться с тем, что гибнут друзья, а он не властен им помочь. Макаров пал первым… Кто может стать следующим? И как отвести беду, если она грозит со всех сторон и нет ни щита, ни укрытия, где переждали бы солдаты зловещий час?..
Сент-Альбера мучили головные боли. Он принимал аспирин, тер виски лекарственным уксусом, клал на лоб грелку с горячей – почти кипятком – водой, но боль не утихала. Спал он не больше трех часов и по утрам с ужасом думал, что надо вставать, двигаться, идти, говорить… Но он вставал, и двигался, и говорил, и делал множество дел, из которых, в свою очередь, вытекали все новые и новые дела, неотложные, важные, первостепенные…
Центр день ото дня расширял круг вопросов. Теперь его интересовали не только передвижение войск и их вооружение, замыслы ОКХ[12] и ОКБ, данные о промышленности, экономике и политической атмосфере в Германии, но и такие детали, как перемещение в генералитете, взаимоотношения Гитлера и высших штабов, взгляды на войну рейхслейтеров, фельдмаршалов, нацистских дипломатов…
Поль, Дюбуа, Гроссфогель и «Техник» искали и находили ответы… После провала наступления на Москву Гитлер обрушил свой гнев на военную верхушку. 3 января 1942 года по действующей армии был распространен секретный приказ фюрера нации и рейхсканцлера: «Цепляться за каждый населенный пункт, не отступать ни на шаг, обороняться до последнего патрона, до последней гранаты – вот чего требует от нас текущий момент». Из Франции, снятые с укреплений Атлантического вала, на Восточный фронт ускоренными маршами ушли дивизии СС и пехотные части; в армию мобилизовывался дополнительный контингент.
Как был бы счастлив Миша Макаров, узнай он об этих новостях – немцы переходили к обороне! Но он не знал о них, не мог, конечно, знать в «горячей камере» на Принц-Альбрехтштрассе. Источник – механик абверовского гаража, подслушал разговор двух офицеров контрразведки: молчащего русского радиста передали в берлинское гестапо… Молчащего!
Механик же известил и об изменениях в структуре радиоабвера, реорганизованного в начале 1942 года. Было создано три отдела: Центральный – для выявления подпольных передатчиков, подслушивания и наблюдения, и отделы «Запад» и «Восток» – для непосредственной ликвидации радиогрупп в Германии («Восток») и Европе («Запад»). Радиоабвер получил от промышленности дополнительно более ста пеленгаторных машин.
РТ-иксы искали везде, в том числе и в Париже. Поль видел эти машины с черными крестовинами на крышах; патрулируя, они, словно тени, с приглушенными моторами и синими фарами
Штаб Верховного командования сухопутными силами.