Саттри. Кормак Маккарти
разговаривал и не видел – как и теперь. Быть может, в черепе у него была морская вода. Родился и мертвеньким, и безмозглым, или же тератома, жуткая по форме. Нет, ибо мы были подобны до последнего волоска. Я последовал за ним в мир, вот он я. Родами при тазовом предлежании. Задним концом вперед, как свойственно китам и летучим мышам, формам жизни, предназначенным для иных сред, нежели земля, к которой у них нет никакого влеченья. И молился раньше о его душе во дни минувшие. Веря, что этот отвратительный цирк вновь соберется где-то навсегда. Он в чистилище нехристей-праведников, я в земной преисподней.
Через тонкие и щепастые переборки слышно, как рыба плещет в тонущем ялике. Знак веры. Двенадцатый дом небес. Провозвещает западную церковь. Св. Петр покровитель рыботорговцев. Св. Фиакр – почечуя[2]. Саттри накрыл глаза предплечьем. Он говорил, что мог бы стать ловцом человеков в другом времени, но теперь и с этими рыбами возни хватает.
Поздний вечер настал еще до того, как он проснулся. Он не шелохнулся, лежа на грубом армейском одеяле, наблюдая, как истекают и вспыхивают по всему подволоку лизки света от лица реки. Почувствовал, как барка слегка накренилась, на мостике послышались шаги и среди бочек – тяжкий перекат. Уж это-то не тень. В щели он видел, как кто-то идет по мостику. Робкий стук, еще разок.
Заходи, сказал он.
Кореш?
Он повернул голову. В дверном проеме стоял его дядя. Он вновь перевел взгляд на подволок, сел и спустил ноги на палубу. Заходи, Джон, сказал он.
Дядя вошел, озираясь, неуверенно. Остановился посередке, замерев в четырехугольном слитке пыльного света, подвешенном, как на шлюпбалке, между окном и его скошенной копией на дальней переборке, бесплодная его физиономия жестоко осветилась – глаза водянистые и полузакрытые, с их вялыми гирьками плоти, свисающими на скулы. Вместе с той деревянной улыбкой, какая ему удалась, чуть шевельнулись у него и руки. Эгей, парнишка, сказал он.
Саттри сел, глядя на свои ботинки. Сложил руки, снова развел ими и поднял взгляд. Садись, сказал он.
Дядя огляделся, оттащил назад один стул и осторожно сел на него. Ну, сказал он. Ты как, Кореш?
Как видишь. Сам как?
Прекрасно. Прекрасно. Как оно все?
Порядок. Как ты меня нашел?
Увидел в «Орлах» Джона Клэнси, и он сказал, что ты живешь в плавучем доме или что-то вроде, вот я и поискал тут по реке и нашел тебя.
Он неуверенно улыбался. Саттри посмотрел на него. Ты им сказал, где я?
Тот перестал улыбаться. Нет-нет, ответил он. Нет. Это дело твое.
Ладно.
Ты тут сколько уже?
Саттри хладнолико пригляделся к тому терпеливому изумлению, какое дядя на себя напустил. С тех пор, как вышел, сказал он.
Ну, мы ничего не слышали. Это уже сколько?
Кто это мы?
Я не слышал. В смысле, я точно не знал даже, вышел ты или нет.
Я вышел в январе.
Здорово, здорово. И что, ты его снимаешь или как?
Я