Керенский. Конец партии. Алексей Птица

      – ???

      – Он предложил создать государство евреев в Палестине со столицей в Иерусалиме, под российским протекторатом. Как вам?

      – Он сумасшедший, – откинулся в кресле Блюменфельд.

      – Я тоже так подумал сначала, но сейчас решил, что скорее мы с вами ими являемся, чем он. Керенский словно видит сквозь года и знает наши самые отчаянные замыслы. Мне трудно что-то решать самому, и поэтому всё решится коллегиально. Но как это заманчиво, он словно специально показал мне заряженный револьвер и в то же время показал дорогу в сторону нового дома.

      – Я даже не знаю, что на это сказать. Я бы проголосовал за Керенского, даже если он врёт, он слишком честно врёт, и его слова больше похожи на правду, чем на обман. Думаю, после этого все проголосуют за Керенского, и вам придётся пожертвовать молодёжью ради спасения большинства и великой цели.

      – Да, – вздохнул Мазе, – я тоже так думаю. Поэтому хотел бы знать, что вы приложите все силы, чтобы у Керенского не возникло действительного желания претворить свои планы в жизнь. Я имею в виду решение об объявлении евреев вне законов. Гои нам это не простят.

      – Клянусь вам в этом, – просто сказал Блюменфельд.

      – Хорошо, – Мазе посмотрел на часы. – Мне пора, поезд отходит через час с вокзала. Я приеду через трое суток. Если опоздаю по не зависящим от меня причинам, то вышлю в ваш адрес и в адрес Керенского телеграмму о наших намерениях.

      – Да, я с нетерпением жду вашего решения.

      Керенский сидел за одним столом с Климовичем, ужиная в столовой Смольного.

      – Что вы думаете по сути моего разговора с главным раввином?

      – Я бы не стал противопоставлять себя им.

      – Согласен, но как вы считаете, они примут моё предложение или откажутся?

      – Я думаю, что примут, но мы готовы к любому повороту. Вам достаточно не появляться на публике и в правительстве. Они ничего не смогут сделать. За две недели или чуть больше все вопросы по ним будут закрыты без привлечения наших сил. Их судьбу решит народ.

      – Я тоже так считаю, даже думаю, что по факту их судьбу решит даже не русский народ, а все подряд: украинцы, молдаване, грузины. Нам лишь останется спасать их от толпы, разъярённой жадностью и свободой.

      Климович согласно кивнул.

      – Ну, что же, остаётся подождать три дня и тогда переходить к плану А или к плану Б.

      Керенский вытер губы салфеткой и встал из-за стола. В голове у него забродила старая песенка: «Подождём твою маму, подождём, твою мать!», очень символично.