Мужик в царском доме. Записки о Григории Распутине (сборник). Илиодор
души человек. Хотите, я позвоню ему по телефону, и он сам приедет сюда повидаться с вами».
– Нет, нет, не надо. Да что он так со мною хочет познакомиться? На что я ему сдался? Не хочу я новых друзей, – я бросил загадочную фразу.
Сазонов обиделся: «И с таким великим человеком вы не желаете познакомиться! Какой вы упорный и недальновидный!»
На этом разговор наш и окончился.
В квартиру Сазонова начали собираться какие-то военные господа. Среди них был профессор Мигулин и несколько английских банкиров. Все они, особенно Мигулин и Сазонов, подобострастно относились к Григорию.
После немного я от Сазонова же узнал, что они образовали компанию для орошения закаспийских степей и для учреждения в России какого-то хлебного банка, а Григорий Ефимович взялся это дело провести при дворе и главным образом достать нужные для этих операций деньги.
В этот раз в квартире Сазонова Распутин получил письмо от А. Вырубовой; в письме Вырубова просила «старца» и меня приехать в 6 часов вечера в Мраморный дворец.
Поехали.
Дорогой Распутин рассказывал: «Хиония, вдова офицера, обиделась на меня за то, что я про ее отца сказал, что он будет в аду вместе с чертями угли в печи класть. Обиделась, написала про меня разной чуши целую тетрадь и передала царю. А царь вот вчера пригласил меня и спрашивает: «Григорий! Читать эту тетрадь али нет?» Я спрашиваю: «А тебе приятно читать в житиях святых, как клеветники издевались над праведниками?» – Он говорил: «Нет, тяжело». – «Ну, как хочешь, так и делай». Папа тогда взял тетрадь, отодрал крышки, ее самое разорвал на четыре части и бросил в камин. Вот и вся подлая затея Б.
– А Феофан-то, Феофан, – продолжал Григорий, – достукался! Как он тебе тогда-то говорил, что лазутка что ли закроется, если к царям часто ходить? Ну, брат, закрылась для Феофана лазутка, закрылась навсегда. Он пришел к царице с клеветой на меня, грязью меня забросал. Да, а царица ему: уйди отсюда, а то прикажу людям вывести. Во как! Теперь ему в Петербурге места не будет, а ведь царским духовником был? Вот тебе лазутка. Больной он. Сгниет, собака, чтобы не восставал напрасно.
Незаметно приехали в Мраморный дворец. Во дворце Распутина встретили Т., Сана, его младшая дочь, и ее муж, камер-юнкер.
Т., хитренький старичок, отвел Распутина в сторону, о чем-то с ним таинственно поговорил, взял портфель и удалился.
Распутин начал беседовать с Саной. Во время беседы несколько раз целовал Сану, а муж был здесь же и как-то невинно, по-младенчески, улыбался.
Минут через десять приехала Вырубова. Сана с мужем попрощались и ушли.
В. поздоровалась и начала: «Беспокоятся очень; много врагов, много шума…»
Это она говорила про царей.
Распутин успокаивал: «Ничего, ничего; все напрасно, клевета, так она и останется клеветой».
У меня мелькнула мысль: сказать, что не клевета, а правда: вот я уже знаю Ксению, Лену, Б. и других… Но кому сказать? Вырубовой? Тогда я пропаду! Царям? Но как до них добраться? Нет, подожду, а улучу более удобный момент и открою