Короны Ниаксии. Пепел короля, проклятого звездами. Книга вторая из дилогии о ночерожденных. Карисса Бродбент
что-то буркнул и сел. Кровать заскрипела. Я повернулась и увидела, что он смотрит на меня с предельной серьезностью. Я даже вздрогнула.
– Нам нужно поговорить, – произнес он, – и в таком месте, где нас наверняка не подслушают.
– Я думала, ты сказал все, что собирался. Если не ты, то Септимус.
В моих словах звучал упрек, и я не пыталась это скрыть.
– Я сказал то, что требовалось сказать в их присутствии.
– Ты помыкал мной, – резко бросила я. – Ты с самого начала играешь со мной.
Райн перестал улыбаться.
– Орайя, ты совершила враждебные действия.
Я даже поперхнулась смехом.
– Я совершила враждебные действия? Я?
Опять я сглупила. Мне не следовало появляться здесь. Получив оружие, я могла…
Райн поморщился, но в знак примирения поднял руки:
– Я… давай оставим эту тему. Я не затем тебя сюда привел.
– Тогда зачем?
Райн встал, подошел к комоду, наполовину выдвинул средний ящик и вытащил оттуда что-то длинное, завернутое в ткань. Предмет он положил на стол и неторопливо его развернул.
Я чуть не вскрикнула.
Передо мной лежал Отнимающий Сердца. Меч Винсента.
Удивительное оружие, которым веками владел Винсент. Отец не подтверждал, но и не опровергал многочисленные легенды, окружавшие меч. Говорили, что Отнимающий сердца изготовил какой-то бог. Говорили, что меч проклят… или, наоборот, благословлен. Утверждали, будто бы для его изготовления Винсент пожертвовал кусочком сердца. Помню, в детстве он рассказывал мне эти легенды с серьезным выражением лица, но в глазах плясали озорные огоньки.
Плевать на легенды, реальность этого меча была впечатляющей. Отнимающий сердца отличался невероятным могуществом, усиленным магией Винсента. Меч признавал только его, не даваясь в руки больше никому. Помню, я шутила, называя меч единственной настоящей любовью Винсента. По-моему, он и сам в это верил.
Перед глазами всплыло окровавленное лицо отца, когда он из последних сил пытался взглянуть на меня.
«Я люблю тебя. Люблю с первого мгновения».
Грудь сильно сдавило.
Райн отошел и прислонился к стене, словно хотел дать мне возможность побыть с мечом наедине.
– Возьми его в руку, – необычайно нежным голосом предложил Райн. – Только будь осторожна. Если слишком долго сжимать эфес, возникает жуткая боль.
Я вынула меч из ножен и положила на стол. Лезвие было легким, тонким и элегантным, как у рапиры. Его ярко-красную поверхность в изобилии украшали гравированные узоры, похожие на узоры моих мечей. Эфес был сделан из Ночной стали; тонкие спирали эфеса закручивались вдоль накладки, напоминавшей кости хиажских крыльев.
Я долго смотрела на отцовский меч, не решаясь заговорить. Внутри медленно поднимались два потока: горе и гнев.
Все это время меч находился у Райна. Самая дорогая и значимая отцовская вещь теперь принадлежала тому, кто его убил.
– Зачем ты показываешь мне этот меч?
Уверена, Райн не имел намерений задобрить меня столь сентиментальным образом.
– Ты