Короны Ниаксии. Пепел короля, проклятого звездами. Книга вторая из дилогии о ночерожденных. Карисса Бродбент
ты что, Мише? Ну Айксовы титьки! Все было не настолько драматично.
Но она соскочила с кресла и снова крепко меня обняла. В этом ее объятии уже не было щенячьей радости от встречи. Так обнимает друг, готовый поддержать.
Я высвободился из ее рук.
– Со мной все в порядке. А тебе не мешало бы помыться.
– Мне ты можешь не врать, – сказала Мише.
Она села на пол, подобрав под себя ноги и уперев подбородок в ладони.
– Мише, я серьезно…
Заметив черноту под ногтем, я стал вычищать. Скорее всего, кровь. Чья-то или моя. Не мог я оставить это пятно.
– В Сивринаже опасно. Тебе лучше вернуться обратно.
Сказать было легко: дескать, давай, Мише, выметайся отсюда. Так считала часть моей личности. Другая, более крикливая и шумная, набросилась на меня за то, что я посмел так сказать. При этом обе части знали, что Мише меня не послушает.
Мало сказать, что я скучал по ней. Она была моей единственной родней, хотя и не по крови. На всем белом свете лишь двое по-настоящему знали меня: Орайя и Мише. Вот только радоваться этому или печалиться? Взгляд Орайи обычно был сплошным упреком, типа «мне известно, кто ты на самом деле». А Мише смотрела на меня с участливостью сестры. Я тосковал по ней, и в то же время ее присутствие мне мешало. Когда Мише рядом, труднее играть роли, которые я вынужден играть, поскольку она слишком хорошо меня знает.
– Там было до жути тоскливо. И потом, неужели ты думал, что я оставлю тебя одного? – спросила Мише и, наморщив лоб, добавила: – Или ее?
Ее. Орайю.
От этих слов у меня на сердце потеплело. Мише была высокого мнения об Орайе, словно с самого начала понимала, насколько значимой станет дочь Винсента. Может, Мише немного владела магией разума? И хотя подобное не относилось к сфере власти бога Атроксуса, искренняя симпатия Мише к Орайе удивляла.
Я чувствовал, что мне без Мише не обойтись, и ненавидел себя за это. Возможно, Орайя нуждалась в ней еще сильнее.
Все эти мысли я оставил при себе, пробурчав в ответ нечто невразумительное.
– Что, дела настолько плохи? – спросила Мише.
Мне вспомнились рыдания Орайи; не ночные, а в разгар дня, когда она думала, что ее никто не услышит. Вспомнилось потерянное выражение ее лица, не сходившее неделями. Вспомнились слова: «Я тебя и правда ненавижу».
– Да, – ответил я. – Дела плохи. – И тут же пожалел о своем признании.
Я давно перестал считать себя достойной личностью, обладающей моральными принципами. Убитые мной исчислялись сотнями. А косвенно – тысячами, в результате моих действий на предыдущем Кеджари, да и на недавнем тоже. Я делал то, что необходимо для собственного выживания, и пытался не терзаться сожалениями.
Но в одном я всегда буду раскаиваться. Я сломал Орайю. Этот грех мне никогда не искупить.
– Знаешь, Райн, я по-настоящему рада, что ты… не погиб, – после долгого молчания тихо сказала Мише.
Я усмехнулся.
– Это не шутка, – огрызнулась она. – Я действительно так думаю. А ты сам?
Сомневаюсь,