Письма к отцу. Таня Климова
был бездарь, рассказывать о том, как приятно было бы бухать с Веничкой Ерофеевым и рыдать под последнюю главу «Школы для дураков» Саши Соколова. «И если бы нам предложили перейти в нормальную, в обычную школу для нормальных, сообщив при этом, что мы выздоровели и нормальны, то – нет, нет, не хотим, не гоните! – мы бы заплакали, утираясь поганым тапочным мешком. Да, мы любим ее, потому что привыкли к ней, и если мы когда-нибудь, отсидев в каждом классе по несколько так называемых лет, если мы когда-нибудь закончим ее, с ее изрезанными черно-коричневыми партами, то мы страшно расстроимся. Ибо тогда, покинув ее, мы потеряем все – все, что у нас было».
Мы покинули Хогвартс, ушли – в безвременье, в беззащитность, в мир, где больше нет никаких авторитетов, где мы уже не боролись с локальной несправедливостью, а поддавались, не соглашаясь, поддавались, потому что нас не спрашивали, новая – взрослая – реальность носила мантию-невидимку и обладала удивительной гибкостью. Оставалось только, собрав все силы в кулак, отчаянно махать руками – авось попадем.
5 октября 2015 года
Сегодня ровно десять лет, как я с тобой не говорила (не вела диалог!). Десять, папа! Сегодня я – потерянная, двадцатидвухлетняя, пытающаяся разобраться в себе, научиться жить «взрослой жизнью». Хотя ты бы сказал, что я сейчас проживаю лучшие годы своей жизни – последние годы беззаботности, счастья, которого я сейчас не понимаю, но скоро – скоро! – когда будет еще тяжелее, осознаю.
Говорят, детство – это самое лучшее время. Потому что, становясь взрослым, ты не помнишь своих мучений, сомнений, стыда, боли, скуки, отчаяния. Оно кажется тебе наивным, пустым, сиюминутным, жалким. Вот сейчас да, сейчас все серьезно, а тогда!..
Я помню скуку. Помню, как сидела зимой при выключенном электричестве, в сумерках. Помню, как смотрела в окно: снег на темно-коричневых, кроваво-красных листьях. Помню холодный, противно моросящий ноябрьский дождь. Помню, как капли впивались в замерзшие куски глины. Как мучительно отцветали цветы в нашем саду. Как я допивала горький чай, как рассматривала свое толстощекое отражение на дне кружки. Как переводила взгляд на охающую бабушку, запрещающую включать свет до прихода родителей – экономия! Как хотела плакать от безвыходности, скуки, неумения себя занять. Как отвратительно было находиться с непонимающей бабушкой!
Я ждала тебя, а ты все не приезжал. Мне было десять.
Не помню, приехал ли ты в тот вечер. Запомнила только бабушку. Милую мою, хорошую. Она с трудом читала по слогам и все время рассказывала одну и ту же сказку, но с разными концовками – про приключения петуха, осла и собаки. Не знаю, откуда в ее сознании оказались эти герои – быть может, из мультфильма «Бременские музыканты», а может, из неизвестного мне рассказа. Она сидела за столом и собирала пазлы. Добродушно отвечала на мои резкости, не ревновала к тебе, обожаемому. В ней вообще не было чувства