Из серого. Концерт для нейронов и синапсов. Манучер Парвин
находиться не в том студенческом общежитии. Поэтому мы занимались любовью в её машине, в лесах и полях, даже в пустых кинотеатрах. Половой акт был для меня в новинку. Я никак не мог насытиться. Тем временем мне предстояло много о нём узнать. Она научила меня, как доставлять ей удовольствие. Мне не нужно было говорить ей, как доставить удовольствие мне. Моя радость была бесконечной. Я находился в постоянном возбуждении.
Всё, что она делала, было мне в новинку, это было приятно, а иногда бывало и пыткой. Её ласковые слова, её волшебные прикосновения, её шелковистая кожа, её взрывные крики – всё это было божественным. Даже наши заплывы наперегонки доставляли мне огромное удовольствие, хотя я никак не мог её обогнать, ну, только если она давала мне фору в несколько ярдов[12] в пятидесятиярдовом бассейне. Она хорошо плавала. На какое-то время я забыл, зачем моя семья отправила меня в Америку, и, как и следовало ожидать, это отразилось на успеваемости.
Элизабет была моей первой любовью, но, к счастью или нет, я не был её первой любовью. Однажды в октябре, после занятий любовью на куче листьев, царапавших наши тела, она призналась мне в отношениях со студентом-медиком в своём родном городе. Он был на шесть лет её старше.
– Ты всё ещё любишь его? – спросил я, не желая знать ответ.
– Я всегда была для него ребёнком.
– Для меня ты – женщина, – ответил я.
– О, я опаздываю на плавание, моим друзьям это не понравится, – она сменила тему, а затем убежала, помахав мне и отправив воздушный поцелуй.
После нескольких недель медового месяца с Элизабет в нашем саду блаженства, когда мне не требовалось никуда ехать, даже к Ниагарскому водопаду для получения новых сильных впечатлений, я получил травму во время игры в футбол. Мышца на икре порвалась так, словно это была обёрточная бумага. Мне сделали операцию, но занесли инфекцию, и я несколько дней провёл в больнице. Затем я передвигался на костылях несколько недель. Если вкратце, я был не в форме – во всех планах.
Элизабет отправилась домой на День Благодарения, и целую неделю я был не только самым одиноким парнем на Земле, но и самым страдающим от неудовлетворённого желания. Каждый день ожидания её возвращения для меня был хуже, чем целый месяц Рамадан, – это был пост, воздержание от того, чего вы больше всего хотите. Затем она вернулась, но после возвращения стала другой. Она уклонялась от секса со мной. То она плохо себя чувствовала. То слишком устала. Ей сдавать зачёт на следующий день. Всегда что-то находилось. А затем, когда у нас всё-таки случился секс, всё было не так. Наши поцелуи напоминали поцелуи незнакомых людей, которые притворяются близкими друг другу. Наши поцелуи были непонятными и странными, напоминая восприятие происходящего эмигрантом в чужой для него стране.
В результате женщины стали для меня ещё более таинственными. Точно так же, как небытиё целую вечность ждало момента взрыва, после чего превратилось в бытиё, я ждал второй искры между Элизабет
1 ярд = 91,44 см.