Королевская тайна. Эндрю Тейлор
коридора, за ней располагалась судомойня. Два окошка выходили в крошечный сад за высокими стенами, посреди которого медленно умирало чахлое фруктовое дерево. Еще здесь был чулан без окон – судя по соломенному тюфяку, в нем кто-то спал, по всей вероятности прислуга. Там лежала еще одна дохлая крыса.
В кухонном шкафу остались кое-какие объедки, включая заплесневевшую горбушку хлеба, а в судомойне я обнаружил почти пустую бочку пива. Вряд ли жильцы этого дома голодали, – скорее всего, госпожа Эббот забрала все с собой.
В судомойне я поднял крышку ведра для отходов. В нос мне тут же ударило зловоние. Вооружившись метлой, я просунул ручку внутрь и принялся ворошить содержимое. Зола, гнилые овощи, яичная скорлупа. Я полез глубже и обнаружил кусок грубой бумаги и короткую бечевку. В углу открытого свертка я разглядел символ: пестик и ступка, нарисованные от руки чернилами, а над ними – неровный полукруг. Без сомнения, передо мной знак аптекаря, однако по бумаге не понять, что именно было в нее завернуто.
Стивен следовал за мной из комнаты в комнату: сначала внизу, потом наверху. По моему распоряжению он распахивал окна и открывал ставни. Холодный воздух проник в дом, разгоняя тяжелые запахи, висевшие повсюду, будто невидимая завеса.
Самое просторное помещение, судя по меблировке, служило гостиной. У камина, где высилась горка остывшей золы, стоял стол, который был застлан мятой, покрытой пятнами скатертью. Наверху одна дверь вела в спальню и смежный с ней чулан, а другая – в маленькую квадратную комнату, где уместились только старый стол и табурет.
Самый нестерпимый смрад стоял в спальне, где, по всей видимости, и умер Эббот. Постельное белье с кровати сняли, оставив один лишь матрас. Полог отсутствовал. Циновка у кровати оказалась влажной, будто на нее выплеснули ведро-другое воды, но просушить коврик не потрудились. У прикроватного столика я заметил осколки бело-голубого фарфора.
Никто даже не пытался хоть немного здесь прибраться. Стараясь ступать осторожно, я обошел лужу рвоты, полный до краев горшок, который так и не вынесли, грязное постельное белье и ночные сорочки. Из-под разорванной ткани одной из них выглядывала третья дохлая крыса. Госпожа Эббот явно собиралась в спешке, взяв с собой лишь ценности и бросив все остальное. Возможно, горе этой женщины было столь велико, что она не могла больше оставаться в доме, где умер ее супруг.
Осмотрев спальню, я заглянул в чулан. Двери между ним и спальней не было; проем завесили, прибив гвоздями к притолоке старое одеяло. Чулан оказался просторнее, чем тот, где ночевала служанка. Там стояла низкая кровать на колесиках, на которой тоже оставили один лишь матрас. На полу лицом вниз валялась маленькая кукла. Эта грубо сделанная игрушка явно знавала лучшие времена, но даже тогда она вряд ли отличалась красотой. Стивен поднял куклу. К ее подолу прилипли волосы. Стряхнув их на пол, мальчик опустил куклу на кровать – у изголовья, на месте подушки.
– Зачем ты ее туда положил? – спросил я.
– Вдруг девочка за ней вернется, хозяин?
Когда