Руки Орлака. Морис Ренар
пальцев. – И вам это прекрасно известно, не так ли? Вы оказали моему отцу множество бесценных услуг. Даже не знаю, что бы мы делали без вас, без вашей нежной и бдительной опеки над ним! Это еще одна причина, почему я не могу согласиться жить за ваш счет. Я хочу работать и самостоятельно зарабатывать себе на жизнь.
Розина преобразилась. Тирада Стефена, такая пылкая, такая благородная, избавила ее от скованности, терзавшей ее на протяжении многих недель, пусть она этого и не сознавала. Теперь она вся сияла – так апрельский луч пробивается сквозь облачную завесу после долгой зимы, к которой уже все привыкли.
– Работать… – задумчиво повторил мсье де Крошан. – Хорошо. Что ж, если подумать… А как насчет… Ты ведь знаешь «Пурпурный концерт» – что на улице Сен-Сюльпис?
– Прекрасно знаю. Отличное заведение. Симфонический рудимент. Великолепный небольшой оркестр. В нем играют мои товарищи по консерватории.
– Я там, можно сказать, завсегдатай. Часто захожу туда вечером выпить кофе, и у Пурпра[46], его владельца, нет от меня никаких секретов…
– И что же?..
– Как насчет места дирижера? Это тебя устроит?
Стефен поморщился, словно от укола. Прошлое и будущее предстали перед ним во всем их контрасте. Но в сущности, в музыкальных кругах «Пурпурный концерт» имел высочайшее реноме, да и лучше было стать дирижером, чем преподавателем. Так у него будет вдоволь времени для ухода за руками; к тому же эта ситуация – лишь временная.
– Мне остается лишь назначить тебя, – сказал мсье де Крошан. – Как ты и сам понимаешь, Пурпр примет тебя на работу безо всяких вопросов. Для него это будет редкостной удачей!
Розина бросилась на шею Стефену, и они принялись целоваться, но шевалье пресек нежности. Он положил руку на сердце, закатил глаза и пронзительным сопрано призвал на помощь мсье Шарпантье[47]:
– Je suis heu-reu-eu-se! Trop heu-reu-eu-se! Et je trrrremble dai-li-ci-eu-se-ment…[48]
Розина, смеясь сквозь слезы, попыталась зажать ему рот изящной ручкой, которую старый дворянин тут же галантно поцеловал.
Затем он, даже более жизнерадостный, чем его двойник-император в славный вечер битвы при Сольферино[49], отправился к господину Пурпру.
Однако так уж вышло, что мсье Пурпр, пусть он и нанял Стефена с преогромной радостью, не смог сейчас же доверить ему дирижерскую палочку. Нынешний ее обладатель намеревался оставить сцену лишь после женитьбы, которая принесла бы ему услады богатства, – ни раньше, ни позже. Брак он рассчитывал заключить в самом скором времени, но до тех пор, будучи человеком осмотрительным, собирался сохранить в «Пурпурном концерте» место, которое занимал, к всеобщему удовольствию.
С первых же шагов Стефен вновь оказался в той атмосфере обескураживающего соперничества, о котором знаменитости забывают, как только им удается выделиться из шумной толпы.
Он решил подождать, пока брак коллеги позволит ему занять его место.
Розина немедленно отказалась от телефона, автомобиля (шоферу она платила
В данном случае