Три девицы и тайна Медной горы. Агата Бажова
в глазах мужчины». Так написано в открытке, приложенной к платью. А ещё, оно было завернуто в папиросную бумагу, перевязано лентами и упаковано в картонку, вон в ту, с золотыми вензелями.
И Матильда указала изящной ручкой на большую коробку, стоявшую в углу комнаты.
– Ах, как красиво! – мечтательно сказала Лиза. – Как романтично! Ты собираешься за Мишеля замуж?
– Какой чепухой набита твоя голова! – засмеялась собеседница. – Душенька, мы в борделе, на таких как я не женятся. Брак – это деловой союз с обязательствами, а за любовью можно сходить на сторону. Вот и твой папаша от супруги гуляет. По камелиям!
Лизавете стало обидно за родителя.
– И твой папенька такой?
– Папа́ меня и маму очень любил. По-своему, – Мати снова улыбалась, правда уже грустно, – Что не мешало ему пьянствовать и волочиться за каждой юбкой. От графини до кухарки.
– А что же мама?
– Никогда её не видела, хотя папа́ твердил, что я вылитая мать. Я незаконнорожденная. Плод любви знатной дамы и гусара.
– Мати, мне очень жаль, – смутилась Лиза. – Она умерла?
Матильда молчала. Лиза неловко прикоснулась к её руке, желая извиниться, но Матильда отдернула руку и заговорила:
– Не знаю. Папа́ всегда уклонялся от ответов, а я часто думала, как бы сложилась жизнь, если бы мама могла признать меня. Папа́ не жалел средств на моё воспитание. Я немного болтаю по-французски, скачу, фехтую и стреляю, как гусар, умею обращаться с ножами. Вот музицированию пару лет обучалась. Потом папенька решил, что этого мне достаточно, поэтому репертуар простецкий. Всё, что помню с детства – муштра, физические упражнения, чтение скучных книг. А мне хотелось романтики, безумств, впечатлений, как в романах, из отцовской библиотеки, которые читала тайком. У него было много книг о приключениях, путешествиях, любовных интригах, но мне запрещали их читать.
Матильда опять замолчала. Потом внезапно встала и прошлась по комнате, глубоко вдохнула и резко выдохнула и продолжила:
– Я сбежала от отцовской душной опеки с первым же смазливым купчиком. Думала, что мы вместе против всего мира. Как в романах. А он продал меня в публичный дом, когда мы потратили все, что стащила у отца и нам стало нечем платить по счетам.
Матильда рассказывала об этом спокойно, ни слезинки, ни увлажнившихся глаз, ни дрожащего голоса. Лиза смотрела на собеседницу приоткрыв рот, настолько поразил её рассказ, и у неё получилось только спросить:
– Ты могла вернуться?
– Не успела. Отец умер от апоплексического удара. Или от горя, – глухо пробормотала Матильда. Она все-таки не выдержала и низко склонила голову от тяжести воспоминаний.
Лиза всей душой потянулась к девушке, такой хрупкой, такой уязвимой, в естественном порыве, знакомом всему женскому полу, защитить маленького, слабого… Как вдруг Матильда, в обычной своей манере, весёлой, немного капризной, прелестной куклы, вскинула голову и заявила с усмешкой:
– Вот в чём-чём, а в жалости не нуждаюсь!