О наболевшем. Георг Алексеевич Задождевский
сам внутри ты будто бы погас.
Посвящено: Звоненко Б.Н.
Маленькая девочка в коме лежит.
Не ест, не живет, все молчит.
Уж годы прошли, одна тишина,
Умирает любовь, умирает она.
…
Ее кожа бледнее все стала,
Ушли ее щеки и ямки,
Улыбки ее не много, не мало,
Душа ее в крепком замке!
Далеко же, мальчик сидит одиноко,
Виновный во всем, что случилось,
Он звонит маме в ночи ее робко,
Что над чадом сильно склонилась.
Он так же не есть, не живет, лишь скорбит
И совесть его изнутри разрывает.
Во всем виноват от судьбы не бежит,
Он все хочет, но не может исправить.
В отчаянье бьется, ищет пути,
Но, увы, ничего не находит?
Да хоть у Бога сотню раз попроси,
Болезнь – удавка, все не уходит!
Стреляться он хочет, но страшно, увы,
А может она завтра проснётся?
Узнает о том, что чувства мертвы,
И сама от боли загнётся.
Лишь только небо сравнилось бы с ней,
Глаза ее, словно искры костра
Тело ее, как стволы тополей,
А характер, словно игра.
Лишь только космос сравнился бы с ней,
И сотня наиярчайших звезд,
В тёмной ночи миллиарды огней,
Или неведомых камешков гроздь.
Я был с тобою, до того, как стал я болен,
Я был с тобою, пока не пьян был алкоголем.
Я был с тобою, был счастлив и от боли,
Я был с тобою, и не хотел ничего боле.
Случился крах, рассорились мы сильно,
Упал в твоих глазах, я сделал все насильно!
Сломал я все, что только видел,
Убил и всех, кого сам ненавидел.
Теперь один, брожу я в темноте,
Не сплю ночами, лежу я в пустоте.
Я был с тобою до того, покуда мог быть рядом.
Я был с тобою наравне, пока была ты рядом.
Я был с тобою в тишине, теперь один я в темноте,
Я был с тобою при луне, нет больше людям места и во мне.
Я был с тобою до конца…
Пойми меня, прости меня.
Его потухшие глаза,
Все это символ преклонения,
Ее заблудшая душа,
Все это знак повиновения!
Они вдвоем, они одни,
Верны их души морю,
Но их глаза, лишь как огни,
Что путь показывают горю.
Любовь их – словно яд,
Завистливый и хладный.
И душам их – земля, лишь ад,
Любовь – их крепкий камень.
Их души – дети сатаны,
Любовь, как сердце хлама,
И больше им на место не уйти,
Они здесь вместо дьявола-амбала.
Его потухшие глаза,
Есть это – символ разорения,
Ее потухшая душа,
То есть реальности крушение!
Под ивой плакучей сидели ночами,
Любили друг друга, душами играли.
Любовь