Невыживший (сборник). Александр Варго
тут есть кто-то еще, она узнает об этом сама. Нельзя оставлять этого сумасшедшего без присмотра.
– Где Лена? Пойдем. Мы покормим ее, – сказала она как можно беспечнее, хотя внутри Анастасию всю трясло. Кирилл послушно кивнул. Вытащив из ноздри клейкий палец, он вытер его об рубашку и заковылял дальше по коридору. Настя двинулась следом.
Остановившись у запертой двери, Кирилл принялся возиться с замком.
– Мне темно, – объявил он, поворачиваясь к Насте, и та посветила, с неудовольствием отметив, как сильно у нее дрожат руки. Она не должна ничего бояться. Может, и нет тут никого. Вполне возможно, что этот парень все напридумывал…
Послышался звук проворачиваемого ключа, и дверь открылась.
– Папа всегда заклывал двель, – гордо сообщил Кирилл. Из комнаты донесся хриплый стон, и Настя вздрогнула. Ее дыхание сделалось прерывистым, в горле стало сухо, словно оно было облицовано горячим наждаком.
Шаркая, словно старуха, она прошла внутрь. Нога задела что-то, послышался звук покатившейся бутылки. Ковер, постеленный на полу, был завален всевозможным хламом. Складывалось впечатление, что в квартире Свириных вообще никто никогда не убирался.
– Вон она, – сказал Кирилл, тыча костылем куда-то в угол. Настя направила в эту сторону фонарь, осветив облезлую коляску с погнутой рамой и кривыми колесами.
Настя закрыла нос рукой – вонь в комнате стояла непередаваемая.
«Там никого нет. Никого нет», – мысленно убеждала она себя.
Но в том-то и дело, что в коляске кто-то был.
Она шагнула вперед, и фонарик в ее руках дрогнул.
Существо, находящееся в коляске, недовольно захныкало. Кирилл подошел к столу, взяв с него полувыдавленный пакет сгущенного молока, и потащился к коляске.
– Лена голодная, – ухмыльнулся он.
Сюсюкая какой-то бред и роняя капли слюны, он вытащил откуда-то чумазую соску. Выдавил на резиновый сосок сгущенки, после чего подмигнул Насте:
– Будеф колмить?
Настя сделала еще один шаг. До коляски осталась пара метров.
– Кто это, Кирилл? – свистящим шепотом произнесла она.
Слабоумный открыл влажный от слюны рот, чтобы ответить, но его слова внезапно заглушил взрыв безумного хохота, который тут же затих.
– Она меня уфнала, – расплылся в идиотской улыбке Кирилл. Он подергал за резиночку с прицепленными на ней погремушками.
– Кто… это?! – повторила Настя. Еще один шаг.
Она уже видела, как под тентом шевелится что-то темное, бесформенное.
– Это наша мама, – сказал Кирилл. – Мама Лена. – Его лицо стало озабоченным, он потянул носом воздух. – Лена описалась, – с видом знатока сообщил он.
Настя, покачиваясь, подошла вплотную к коляске. Внутри кто-то тяжело дышал. Хрипло, с отдышкой, словно страдающий астмой.
– Катя? – Настя не узнала собственный голос – надсадный скрип вилки по кафелю. – Катя!
На нее невидяще уставилось опухшее лицо с гноящейся коростой вместо носа.