Пеликен. Елена Темнова
И кем? Районным следаком из далекого захолустья, он и банки оленины ни с кого ни разу не получил. А тут… Да его сотрут в пыль, не дадут доехать до камеры.
– Вот твой кусок, – сказала Вероника, и в опустевшем чате возник новый файл. Увидев цифры, Денис непроизвольно протер глаза ладонью, машинально хотел сделать скриншот, но в приложении это было запрещено.
Такие деньги – ключ от всех дверей. Целое состояние на следующие сорок лет безбедной жизни и плюс еще немного на дорогие траты. Получив их, он автоматически вошел бы в круг избранных, о которых говорят с завистью, скрывая осуждение. Если лишь на секунду представить, что это реальность, дальше жить без этого ощущения невозможно. Ему всегда казалось, что рано или поздно с ним случится нечто подобное, он читал о золотоискателях у Джека Лондона, грезил большим кушем с детства, но все эти мечты давно исчезли в рутине будней. Это его шанс, он мог бы рискнуть, была первая мысль. Вторая, что его шанс – преступление. Моментально сработал внутренний блок.
– Не мой уровень, – ответил он коротко.
– Какой уровень себе отмерил, на таком и останешься. Вальберг – мошенник, который обманом присвоил госпредприятие в девяностых. А мошенников надо наказывать. По моральной части проблем не вижу. Или ты просто испугался? – подначивала Вероника. – Разве плохо злом отвечать на зло?
– Тут вход только в одну сторону. Для меня зло есть зло, – быстро ответил Денис. – Как там бишь у Толстого: коготок увяз – всей птичке пропасть.
– Как хочешь, – Вероника вышла из сети.
Огонек над ее фото погас. Денис откинулся в кресле, запрокинул голову и закрыл глаза.
Часть II
Ты вроде бы не хочешь спать и есть, а все равно спишь и ешь, как робот, биологический робот, а не человек. Пошли первые сутки, как Денис перестал проверять, не пришло ли сообщение от Вероники. Тяжелее всего было, когда он проснулся и собирался по привычке написать ей «доброе утро». Хотел услышать ее голосовые, как она сладко зевает, собираясь ложиться спать, ведь где-то там в Москве уже ночь. Всего лишь переписка, но он и не подозревал, что так тяжело ее прервать. Гонял в голове прежние вопросы: а правильно ли он поступил? Может, и стоило пойти против себя, против принципов. Ведь не случайно Вероника появилась в его жизни? Это был его шанс.
Тишина пустой квартиры сводила с ума, хотя стены те же, мебель прежняя и так же падал свет из окна на постель – но теперь все казалось другим. Наваждение какое-то. Ночь не снимала усталости. Утро повторялось привычными ритуалами. Овсянка или творог, бутерброд с икрой – здесь не экзотика, а обыденность. Красные пузырьки лопались на языке. В белом тумане, среди снегов только они сияли, как красные капельки крови. Вероника не писала. Ве-ро-ни-ка, каждый слог, как маленький взрыв икринки во рту, разливался солью, блаженством и болью. «Нет, эта женщина не могла принадлежать мне, – понимал Денис. – Не могла стать моей и та жизнь, которую она обещала. Бабушка говорила: „Не по себе сук рубишь“. Не по себе».
Бабушка