Актриса на выданье, или Любовь лучшая стратегия. Алисандра Озерова
так быстро, что все диву давались. Но тяжелая беременность и изнуряющие роды не оставили маме шансов на выживание. Она умерла спустя месяц после того, как дала жизнь мне. Отец пытался сначала растить меня один, однако его случайных заработков не хватало даже на хлеб, не говоря о молоке для меня и одежде для нас обоих. Устроиться на постоянную работу он не мог – не с кем было оставить дитя. С горя и от безысходности батюшка начал заглядывать в бутылку. Я, как крысёныш, лазала по помойкам в надежде отыскать выброшенную кем-то краюху, ведь теперь деньги отца шли исключительно ему на пропой. С тетушкой у него были натянутые отношения, чтобы не выразиться хуже. Если быть честной – они друг друга на дух не выносили, поскольку в фамилии моего родителя не было приставки «Те». Мы были просто Анты. С крахом монархии нам тоже дозволено стало прибавить этот элитный кусочек к своему родовому имени, да отец наотрез отказался. А вскоре он помер, напившись до белой горячки и сиганув в результате галлюцинаций с крыши тетушкиного особняка, куда зачем-то в ту ночь наведался. Мне было шесть, когда этера (обращение к знатной даме, а после «золотого цветня» к любой женщине) Эдра привела меня к себе в дом. Сравнивать мне было не с чем, но я интуитивно поняла, что нынешнее состояние обиталища не шло ни в какое сравнение с его прошлым великолепием…
– Как дела, милочка? – из глубины обветшалой гостиной окликнул меня исправно изображающий переутомление голос тети. Едва во мне пробудился дар, этера Те-Нэйл сочла себя вправе отлеживать бока на изъеденной молью софе. Даже после восстания тетушка не пожелала осквернить свои белые руки работой, а до моей инициации как бытовика мы пробавлялись тем, что распродавали сохранившуюся чудом мебель и тетушкины наряды. Ни Вальда, ни Эрмила тоже не забивали себе голову проблемой поиска хлеба насущного, а неустанно повторяли, что мой дочерний долг – заботиться о нашей общей маме, ибо после удочерения я тоже стала Те-Нэйл, хотя перемена имени для меня ничего не значила. Так, с Калиоры Ант я превратилась в Калиору Те-Нэйл. Тетя стала на меня смотреть чуть добрее, когда выяснилось, что я одаренная. Хотя и недоумевала по этому поводу: дар бытовой магии передавался исключительно от отца к дочери, и от матери к сыну. Мой батюшка был неплохим маляром, но магии в нем ни грош. Мать тоже от волшебства была далека, как день от ночи. В итоге мы сошлись на том, что это дар заступницы Калиоры, которая при жизни была выдающимся специалистом в сей области. Правда, откуда мама могла знать о даре, который появится у меня спустя десять дет после моего рождения, чтобы дать мне такое имя, мамина сестра не имела ни малейшего понятия.
– Все отлично, тетя! – с порога выкрикнула я. – Я все продала до последнего цветочка.
– Чудесно! – голосок этеры стал на порядок жизнерадостнее, и я услышала скрип софы – тетушка изволила подняться.
– Сколько, сколько ты выручила, дитя? – продолжила расспросы подошедшая ко мне родственница, хищным взглядом при этом оценивая