Незабытая: отчаянное сердце. Книга 2. Лейла Б.
настал черед магии, – сказал Велерус и поднялся на ноги.
– Эй, а мне тебя потом опять… – начала возмущаться Гулльвейг, но была перебита:
– Да. Сайрис, опробуй свою некромантию на мне!
Сайрис вздохнул и, не двигаясь с места, поднял руку и скрестил указательный и средний пальцы. Черная ниточка метнулась к Велерусу и разделилась на четыре части, коснувшись узелком каждой конечности голиафа. Однако через секунду все они лопнули.
Сайрис с удивлением повел бровью, а я внимательно всмотрелась в Велеруса. По его телу пробегали волны черных нитей, сброшенных с узелков, но они шли рябью и, в конце концов, полностью исчезли.
– Я чувствую легкое онемение, – спустя пару секунд тишины сказал Велерус, поочередно проверяя суставы рук и ног круговыми движениями. – И это все?
– Ты должен был упасть, но что-то пошло не так… – сказал Сайрис.
– Давай дальше.
Но что бы Сайрис ни колдовал – это не работало: его нити вели себя так же, поэтому Велерус не оказался ни ослеплен, ни оглушен.
– Что такое? – не понимала Гулльвейг, пока я убирала в ее сумку остывшие зелья.
– Если ты меня щадишь Сайрис, то не надо, – сказал Велерус.
– Я не щажу… – ответил тот.
– Ну, надеюсь, в бою враг получит то, что должен был я, – удовлетворенно кивнул Велерус и обратился ко мне. – А ты что можешь предложить? Кроме сжигания леса…
Понимая, что нет смысла отнекиваться и думая о причинах того, почему некромантия Сайриса не возымела на Велеруса никакого эффекта, я вознамерилась кое-что проверить. Я ничего ему не ответила, просто встала на ноги и стала без передышки атаковать Велеруса всей своей магией, не берущей за основу кровь.
В него полетели заклинания, сплетенные самыми разными по цвету нитями: золотыми, белыми, серыми и даже черными, ведь я владела атакующей, а не дезориентирующей некромантией. Самый разный огонь, свет, молнии и полупрозрачная скелетная рука наперевес с проклятием вкупе с энергетическим лучом, позволившим мне победить болотную жижу из погреба еще в Клисхуле, напомнили мне об алых глазах, что я видела у Велеруса лишь один раз. Это придало мне сил, помогло представить его врагом и показать себя без риска переступить грань.
Он вспотел и смотрел на меня с изумлением в карих глазах. Его кожа где-то дымилась, где-то шипела, а кое-где покрылась камнем – защитная реакция голиафа, как я успела понять. Сфинкс и Сайрис синхронно свистнули, а причитающая что-то Гулльвейг поспешила окутать Велеруса синими нитями магии.
– Еще есть парочка заклинаний на большую группу существ и магия крови, – пояснила я, улыбнулась и села на место, посмотрев на свои руки.
Мне не хотелось видеть на них полосы перенапряжения, и я их не увидела. Я хотела убедиться в том, что это не Сайрис слаб, что это не у Велеруса исключительный иммунитет к некромантии, и я убедилась в этом. Этот голиаф – бывший раб моего Дома, подопытный в магических экспериментах моего отца, – выработал большой процент невосприимчивости к магии в целом,