Роман на лестничной площадке. Мария Ордынцева
мелом на зеленой подъездной краске громадными буквами возле моей двери была надпись «Сашка – шлюха».
– Я кого-то сегодня точно убью, – сказала я и, сходив за влажной тряпкой, принялась стирать буквы. – Если это Череп, завтра я ему устрою Варфоломеевскую ночь.
Лешка сел на ящик со всяким хламом, стоящий возле моей двери, и следил за моей работой.
– Придется с Киборгом посоветоваться, – рассудил он. – Надо найти этих дебилов, пока хуже не стало.
Глава 8.
Перед началом первого модуля ко мне подошел Кобра:
– Почему Берт не пришел? Ты сказала?
– Сказала, – кивнула я. – Он просил тебе ответить, что не придет, чтобы ты не ждал. А еще, что, если вам так хочется, вы и сами справитесь.
– Коззел! – разозлился Кобра. – Из-за него все дело рушится. Ладно, пусть сидит. Сами так сами. А ему скажи, что он от нас не уйдет. В семнаре на него управу найдут.
– Разве ты в семнаре?
– Нет, я в одиннадцатой. Грузина попрошу.
– А я Канату скажу. Только тронь его! Тебе не меньше достанется, – пригрозила я. Конечно, я блефовала и совсем не была уверена, что Канат вот так метнется по моей просьбе кого-то там защищать, тем более Берта. Но Кобра об этом не знал и воспринял информацию всерьез.
На следующей перемене я подошла к Черепу. Заметив меня, тот демонстративно отвернулся и стал рисовать какого-то странного чертика в конце тетрадки. Чертик состоял из головы и ножек, без туловища, носа и ушей. Зато с рогами, копытами и хвостом.
– Ты писал? – спросила я спокойно и даже немного свысока.
– Что? – не понял он, не прекращая рисовать.
– Вчера на стене возле моей квартиры, – уточнила я.
– Я вчера дом весь день сидел, – ответил Череп равнодушно и пририсовал чертику рот.
– Киборг тебя еще раз поспрашивает, раз ты мне не хочешь говорить, – пообещала я, собравшись отойти от него.
Аргумент подействовал.
– Отвечаю, дома был! – нервно крикнул Череп, наконец, посмотрев мне в глаза. В его лице читался страх. Я кивнула:
– Ладно, верю.
День пролетел незаметно за уроками, а вечером мы втроем с мамой и Натальей Сергеевной сидели на кухне и пили чай с земляничным вареньем. Я напекла блинов, как для дорогой гостьи, нарезала бутербродов – что угодно я готова была сделать, лишь бы она помогла нам приструнить отчима.
Наталья Сергеевна внимательно выслушала подробности вчерашнего скандала, я еще добавила деталей из предыдущих для полноты картины.
– Это, конечно, не моя компетенция, – инспектор сочувствовала нам всей душой, – но я поговорю с вашим участковым, может, что-то придумает. Вы же понимаете, что без вашего заявления мы его даже за оскорбление привлечь не можем.
Я была уверена, что мама не будет писать никаких заявлений, чтобы не выносить сор из избы. Разочарованная, я налила себе чаю и стала жевать бутерброд.
Разговор зашел о конторах, и Наталья попросила маму выйти. Когда за ней закрылась дверь, Наталья спросила меня, понизив