Донбасс. Дорога домой. Иван Карасёв
ты живой, а он нет? Сдохни тоже! Сдохни!
– Она мать, – так подытожил потом Старый.
Я верчу между пальцами найденный в кармане алый обломок скорлупы крашеного пасхального яйца, щелчком отбрасываю его в фисташковую траву и думаю, что если я закончу так рассказ, то это будет, конечно, символично, но слишком нарочито. Мой сын тоже через пару лет пойдет в армию. И это страшно, но правильно. Это тоже вопрос чести. А моя жизнь вообще бессмысленна. У меня не получится даже написать нормальный рассказ об этом дне. Зато я могу его прожить.
Олисава Тугова. ПЯТЬ ЛЕПЕСТКОВ
– Пять лепестков! – девушка-сержант в тёмно-зелёной «горке» прикоснулась к цветку, обхватила всю гроздь рукой в тактической перчатке, притянула к носу. Донецкая сирень напиталась дождём, с неё срывались крупные, холодные капли.
– На, загадай желание и съешь, – отдала на раскрытой ладони пятилепестковую звездочку мальчишке-сержанту. Они курили одну сигарету на двоих у корпуса военного госпиталя в Петровском районе, ждали, когда выйдет дежурный и даст отмашку, чтобы можно было затаскивать внутрь разложенную на ступеньках гуманитарку: бутыли физраствора, бинты, салфетки, воду, сгущенку и что-то ещё, утрамбованное в картонные коробки.
Мальчишка следил, как девушка дышит дымом, как улыбается обветренными губами, как у неё появляется и исчезает ямочка на щеке. Взгляд то и дело привычно убегал вверх, в молочное небо, высматривал беспилотники и возвращался назад, к светлым девичьим локонам, выбившимся из причёски.
Прилетело куда-то совсем рядом, разнеслось протяжно и гулко. Оба вздрогнули, но не двинулись ближе ко входу, только посмотрели на навес крыльца, в дырах которого давно сквозили облака. Под навесом парень в чёрной футболке с белой буквой Z говорил громко и махал тонкой рукой, из второго рукава высовывалась толстая культяпка, обмотанная бинтами. Караульный слушал, скрестив руки под висящим на шее автоматом.
– И что, нам на завтрак стакан чая дали, на обед компот дадут, на ужин чай – и всё. А воды нет, на свои её в магазе покупаем, а ты цены видел? Вообще ничё нет. Меня с передка привезли, одежду разрезали нафиг… Очнулся: ни мобилы, ни связи, ни денег. Ни одного номера наизусть не помню. Командир обещал родным сообщить, где я, да я уж второй месяц тут, а он всё не сообщил, верно…
– Эй, диктуй адрес, я напишу твоим, сегодня возвращаюсь на «Большую землю», – девушка достала из кармана блокнот, карандаш и повернулась, чтобы подойти поближе к раненому. У неё был шеврон с Чипом и Дейлом: «Слабоумие и отвага».
Потом они носили бутыли, упаковки, коробки. Мальчишка старался выбрать потяжелее. Девушка хватала, что придется. И пили в ординаторской чай с мятными пряниками, обнимали ладонями горячие кружки. Два маленьких сержанта. Они казались дежурному врачу братом и сестрой: тени под глазами, тонкие черты лица, у неё – медовые волосы, у него – медные.
Возвращались к машине весело, вдруг почувствовалось, что праздник – День Победы.
– Давно ты ездишь? Часто? – он смотрел и уже не мог отвлечься, даже для того, чтобы взглянуть в небо.
– С