Дочь меабитов. Книга 2. Сквозь огонь. Кристина Лысова
калитки.
– Добрый вечер. А что это вы тут делаете? – мягко, слишком по-человечески для начальника лагеря, спросил он.
– Я помогала Дивал с детьми. Ребят много, а перед сном она одна. Иногда я прихожу помочь, – во всю врала Би.
– Любите детей?
– Просто скучно, вот и отвлекаюсь как могу…
– Как ваши руки? – Амир улыбнулся ей.
Габриэлле моментально захотелось сбежать от этих глаз, от этой улыбки.
– Спасибо, гораздо лучше. Я могу идти? – уже почти прошептала она.
– Конечно, – Амир отстранился, пропуская ее. – Завтра четверг. Берегите свои ладошки.
Би кивнула и быстрым шагом пошла в сторону барака. Лицо ее горело. «Да что же это такое!», – рассердилась она сама на себя.
А следующим утром у цеха обжига исчезли ленты и тканевые перчатки. В большом железном ящике их ждали аккуратно и в достаточном количестве сложенные стопки жаропрочных рукавиц. Би медленно, не веря своим глазам, взяла себе пару и подумала, что ни одни перчатки, самой дорогой кожи никогда не приносили ей такой радости. Вокруг девушки, многие из которых были почти еще детьми, счастливо разбирали защиту. У Габриэллы предательски задрожал подбородок. Захотелось посмотреть в так пугающие своей притягательностью темные глаза интенданта и сказать спасибо. Но Би вряд ли бы смогла произнести хоть что-то. Она молча работала, не успевая вытирать слезы. Они беззвучными дорожками бежали по лицу, капали на поддоны и с едва слышным шипением испарялись с поверхности раскаленных кирпичей.
В конце дня звонок, возвещающий окончание работ, вдруг раздался на час раньше положенного. Не помня себя от радости, Габриэлла привычным путем обежала цех и череду складов. Вдоль стены, уже в опускающихся сумерках, на цыпочках пробралась к «домику». Весь конвой рассредоточился на КПП, часть дежурила у столовой. Никому не бросилась в глаза тень, мелькнувшая между постройками в дальней части заднего двора.
Габриэлла забежала в комнату, где жил ее сын. Дети еще не спали. Илиас сидел на полу вместе со всеми, цепко сжимая пальчиками свою нелепую, сшитую матерью к его рождению лошадку. Увидев Габриэллу, он потянулся к ней ручками, требовательно захныкал и заулыбался одновременно. Она села на ковер и взяла его к себе на колени. Еще пятеро ребят, примерно такого же возраста, как ее сын, поползли к ним. Некоторые даже попробовали также забраться к ней на руки. Но получив ревностный отпор от Илиаса, не желающего делиться мамой, а главное от лошади, которой он сердито размахивал, малышня просто жалась к теплой, ласковой женщине.
Би торопливо расстегнула ворот платья и приложила сына к груди. Придерживая его одной рукой, она старалась ладонью свободной руки дотянуться до макушки каждого ребенка, погладить, пощекотать, посчитать пальчики.
Дивал заглянула к ним и улыбнулась:
– Ты прямо как мать-наседка цыплят собрала. Смотри, затрогают тебя, совсем без сил останешься. Всех все равно не приголубишь.
Габриэлла