Осторожно! Дракон на перевоспитании. Любовь Романовна Белых
суховатым и пресным. Специй мной на кухне обнаружено не было. Были мешочки с травами и даже пучки с ними висели над головой на протянутой через всю кухню верёвке, но в их сторону я даже не смотрела. В конце концов, меня вчера отравить пытались. Откуда мне знать, как здесь выглядит яд? Может, это вообще какой-то листик, перетёртый в порошок?
– Хочу выпить чего-нибудь горячего. – дожевав одну из отбивных, проговорила я. – Отведи меня в обеденный зал или… Где здесь вообще есть принято?
Барнс только рот открыл, как эта гадюка выплюнула:
– У нас никто не пользуется обеденным залом. Граф ест в своей опочивальне. И тебе уже пора в свою. Устроила мне здесь…
– Я приготовлю чай. – устало вздохнув, юноша уронил голову, будто та была непомерно тяжела. – Мы можем… Не знаю, понравится ли вам… На ступеньках выпить. Мы с графом там иногда по утрам сидим, оттуда его псарню видно…
Как бы мне не нравился мой муж, а отнимать у него что-то личное, пусть это даже какие-то ступеньки с видом на псарню, прости господи, и посиделки с Барнсом, я не решилась. Мне бы, например, не понравилось, если бы в какое-то НАШЕ место моя подруга или бывший привели бы кого-то.
– Я прослежу за тем, как ты будешь готовить чай. Чтобы всякие подлые людишки ничего туда не подмешали, когда ты отвернёшься. А потом мы всё-таки посетим обеденный зал. – немного подумав, я поделилась своими планами с голубоглазым, послав ему добродушную улыбку. – И отбивные, будь добр, без присмотра тоже не оставляй. Не отравят, так ядом забрызгают… Змеюки подколодные.
– Поговори, поговори, пока граф не вернулся. – хохотнула кухарка. – Что тебе ещё остаётся? Жалкая тень человека. Понимаешь, что тебе недолго осталось, вот и пыжишься. Волю почувствовала…
– Недолго осталось? А вот и угрозы… – хмыкнула я.
– Какие угрозы, дарийка? Сдохнет твой народ, сдохнешь и ты. Недолго вам, дикарям, осталось убивать и грабить, граф твоему папеньке твою белокурую головку-то к ногам бросит… Вот увидишь.
Глава 14
Настенька внутри меня просто бунтовала и билась об укрепления моей нервной системы, требуя наказать гадюку, проредить ей причёску, оформить той пропуск к этому… к лекарю! Я ведь чуть не поддалась этим воинственным эмоциям. Мне казалось, что всем вокруг абсолютно всё равно, как я буду себя вести и что делать. Хоть так, хоть эдак, а я для всех и так чужачка и дикарка, ненастоящая графиня. Так какой смысл оставаться вменяемой?
«Пожить бы ещё чутка…» – подсказал тихий голосок.
С трудом сдержалась. Внушила себе, что я адекватная личность, а адекватные личности вряд ли набрасываются на тех, у кого в руках нож, с голыми руками, и приказала себе молчать.
Молчала очень долго. Даже когда Барнс приготовил поднос, на который водрузил и чайник, и чашку, и моё блюдо с отбивными, я ни слова не произнесла. Так же тихо двинулась за ним на выход из кухни, уже привычно открыла перед мальчишкой дверь и, не оглядываясь на мерзавку, молча вышла в коридор.
Внутри всё будто в пламени горело. От чувства несправедливости