И пожнут бурю. Дмитрий Кольцов
бы у него тема не была, и этот раз не был исключением. Каждое слово Бернадетт он называл полной чушью, обманом и клеветой, причем говорил с такой явной антипатией, будто повариха про него сочиняла. Другие смотрели на их поединок и искренне смеялись. Среди артистов особо выделялась целая группа, занимавшая сразу два стола, соединенных в один большой. Это была группа Лорнау – целая цирковая династия, почти двадцать лет живущая в цирке. Единого главы семьи не было, этот титул делили два брата – старший Густав, пятидесяти лет, и младший Альфонс, сорока одного года. У каждого из них были дети: у Густава пятеро сыновей и одна дочь, а у Альфонса один сын, Жан. Был до недавнего времени у Альфонса и еще один сын, но Господь забрал его слишком юным. Все представители группы Лорнау выступали в цирке, и всегда в полном составе, всей семьей. Более крепкой команды было не найти в цирке «Парадиз». К мнению старших Лорнау прислушивались все остальные артисты, уважали и почитали их талант. Но сейчас, вечером, расположившись в шатре-столовой, представители этой великой династии, как и все остальные, смеялись, слушая словесную перепалку бабы Бернадетт и пьяницы Сюлара.
– А вот я еще слышала, будто новоприбывший – русский! – проговорила повариха и замерла, ожидая реакции единственного русского в цирке – Петра Дубова, громадного силача, угрюмо смотревшего на Бернадетт, – да! Вот представьте, у Петра будет напарник если! А! Во будет веселье!
Все, кто сидел в шатре, обернулись в самый его конец, в отдаленный угол, дабы узреть реакцию самого Петра. Он обычно сидел вдалеке ото всех, поскольку многих просторечных французских слов не понимал, а учиться понимать не хотел. А в момент, когда взгляды всех циркачей оказались сконцентрированы на нем, Дубов ответил:
– Ты, полоумная, думай, что несешь, – медленно, будто мертвец, пробасил силач. Все быстро отвели взгляды от него, а Бернадетт продолжила:
– Ну, а коли не русский, так явно не француз!
– Почему не француз? С чего так уверена ты? – с усмешкой спросила Клэр Марис, молодая канатоходка, сидевшая за прилавком, который выполнял дополнительную функцию барной стойки, – может он такой же как мы, чистый француз? Ты своими сказками уже все мозги выела, как жюльен. Завтра наверняка узнаем, когда будем собираться в путь.
– Верно Клэр говорит, завтра и узнаем, – согласился с девушкой Алекс Моррейн, помощник циркового врача, – сегодня же нужно как следует отдохнуть перед долгой поездкой.
Еще почти два часа, однако, продолжалось обсуждение, кем же является новый участник этого ансамбля из всевозможных артистов, рабочих, поваров и ремонтников. Некоторых насторожило, что шатер для новоприбывших был под охраной, что было совершенно несвойственно почти ни для одного шатра в цирке. Кто-то предположил, что новоприбывший – буйный, и сопротивлялся своему появлению в цирке (что отчасти было правдой, но не суть), кто-то – что это подобие своеобразного эскорта – охраны, выделенной лично руководством цирка,