Жизнь как раунды. Алексей Николаевич Постушенко
для силы! – сказал он, оправдываясь перед бабушкой Ниной, которая махнула на него рукой и пробормотала что-то про "необузданный аппетит".
Мама смотрела на всех нас с такой нежностью, что мне казалось, будто она запомнит этот день навсегда – каждый смех, каждый взгляд, каждую тёплую улыбку. Я вдруг осознал, как важны такие моменты: не подарки, не пышные праздники, а люди, которые собираются вместе, несмотря ни на что.
– А теперь подарок! – громко объявил отец, поднимаясь из-за стола и пряча что-то за спиной. Все снова загалдели, но на этот раз в ожидании сюрприза.
Он протянул маме небольшую коробочку, перевязанную яркой лентой. Мама взглянула на папу с удивлением, а затем, осторожно развязав ленту, открыла её. Внутри лежал кулон в форме маленького сердца.
– Это чтобы ты всегда помнила, что твое сердце – центр нашей семьи, – тихо сказал отец.
Мама не сдержала слёз. Она обняла папу, а я смотрел на них и думал, что, пожалуй, в жизни нет ничего важнее – чем вот такие моменты, когда счастье ощущается в каждом взгляде, в каждом слове и даже в тишине, которая воцаряется после всеобщего веселья.
Прошло уже четыре часа, как мы веселились. Кто-то уже порядком захмелел и, не стесняясь, отплясывал под старые песни, звучавшие из колонки, а кто-то, устав от шума, мирно дремал на диване, укрывшись пледом. Дедушка Лёша, как всегда, был в центре внимания: он отплясывал вприсядку, размахивая руками, а вокруг него хлопали в ладоши и подбадривали – даже бабушка Таня не сдержалась и хихикала, покачивая головой.
– Ну, держись! Сейчас покажу, как надо! – вдруг воскликнула тётя Оля, подхватив дедушкино настроение. Она вышла на «танцпол», и её движения вызвали новый взрыв хохота.
Мама сидела в углу стола с бокалом шампанского и сияла от счастья, её щёки порозовели, а глаза блестели. Она смотрела на всю эту суматоху и, кажется, впитывала каждый момент, чтобы сохранить его где-то глубоко в душе. Я подошёл к ней, чтобы обнять, и она погладила меня по голове.
– Ты счастлив? – тихо спросила она, улыбаясь.
– Очень, – ответил я честно.
Тем временем в другой комнате дети устроили свою «тайную» вечеринку. Они натаскали игрушек, разобрали плед и построили импровизированный шатёр. Изнутри доносился их смех и восторженные голоса – они явно тоже были на своей волне праздника.
– А где мой чай? – вдруг раздался голос бабушки Тани, которая стояла на кухне и пыталась навести порядок, несмотря на все уговоры оставить заботы на завтра.
– Бабуль, ну какой чай! – засмеялся дядя Витя, неся к ней тарелку с пирогом. – С праздниками надо пирогами и плясками встречать, а не кастрюлями!
Ближе к полуночи кто-то уже начинал зевать, а гости по очереди кутались в пальто и готовились прощаться. Дом постепенно успокаивался, как будто устал от нашего веселья, но это была приятная усталость. Мы стояли у порога, прощаясь, обмениваясь объятиями и обещаниями собраться снова.
Когда тишина наконец накрыла дом, мама,