На солнце и в тени. Марк Хелприн

      Гарри продолжал думать о пароме, о том, как тот свел его с ней, о том, как быстро все произошло, и о том, как сильно все укоренилось. Когда в четверг она вышла из театра, он был в цеху чуть больше чем в миле от нее. Пока он переходил с места на место, помогая там, где это требовалось, окна были открыты, и он слышал колокола, уличное движение и отдаленный грохот надземки, возникавший и исчезавший вместе с ветром. Где-то в этом море звуков находилась она, идущая, или сидящая, или, возможно, смотрящаяся в зеркало в своей гримерке, где электрический свет заливает ее лицо.

      Когда Гарри помогал переносить наковальню, к нему скользнул Корнелл. Возможно, из-за того, что он был высок и худ, а также достаточно стар, чтобы относиться к артриту с почтением, у Корнелла была легкая походка.

      – Ты не мог бы зайти в офис? – спросил он так, словно приказал.

      Опустив наковальню, Гарри вошел в офис и закрыл за собой дверь – по выражению лица Корнелла ему показалось, что так надо.

      – Мы только что потеряли половину в «Саксе» на Пятой авеню, – сказал Корнелл, имея в виду их давнюю торговую точку в универмаге «Сакс».

      – В самом деле?

      – Они позвонили. Даже письмом не удостоили. Вот ведь как. Наша витринная площадь уменьшится в два раза – и, само собой, заказы тоже.

      – Им никогда не нравилось, что за углом у нас свой магазин, – сказал Гарри, сияя.

      – Чему ты так радуешься? Ты не спятил?

      – Нет.

      – В чем тогда дело?

      – Ни в чем.

      – У нас появилась новая торговая точка?

      – Разве?

      – Тогда в чем дело? Посмотри на себя, – раздраженно сказал Корнелл. – Мы могли бы сэкономить на электричестве, если бы вкрутили в тебя несколько лампочек. Должно быть, это женщина.

      – Так и есть. Женщина.

      – Господи. Хочешь сняться с комиссии? Это большая точка.

      – Думаю, да.

      – Что ты думаешь? Что снимаешься с комиссии или что это большая точка?

      – И то, и другое.

      – Ты не мог бы отложить это на какое-то время?

      – Нет. В воскресенье у нее помолвка с одним типом, которого она не любит. Он спит с ней еще с тех пор, как… она была совсем юной, и он вдвое ее старше.

      – Как ты только мог спутаться с кем-то наподобие?

      – Не знаю. Видимо, меня привлекают низшие слои общества.

      – Похоже на то.

      – Я ни на миг не могу о ней забыть. Ей всего двадцать три, и все же она думает и чувствует так, что одно возвышает другое. Большинство людей до этого даже не доходят. Словно когда они видят, то перестают слышать, а когда слышат, то ничего не видят. Разделять чувства нас не учили, но в отношении сердца и разума это чистая правда. Я сказал ей об этом. Она и сама об этом думала. Это было, когда мы ужинали в греческом ресторане. Я думал, она меня даже