Кавиан. Альфа. Эндрю Брин
я.
– Зато навсегда.
Шрамировано у меня только два символа: «Нэ’Тус» и «Дочь королевы Кэ-Ус».
Я рефлекторно потянулась ко лбу, но Иртисс перехватила мою руку и потянула, чтобы я встала с ложа.
– Спасибо вам, – поблагодарила она, и мы улетели.
Какой насыщенный был день, даже не успела заметить, как солнце уже катилось к закату. Иртисс обрадовала меня окончанием тренировок на сегодня, а потом осчастливила новостью что мы летим на озеро Оос, купаться. Наконец-то!
Вечером, на озере собирался весь сад. Я ещё пока летела, гадала, как тут купаются. Вряд ли как в Амми, там у нас полно маленьких водоёмов, где купаются отдельные группы разных нелле. Но здесь озеро, и оно огромно, а ещё огромен слетающийся рой. Тихое днём Оос на глазах становилось оживлённым и бурным местом. И то о чём я подумала сразу, оказалось верным: все купаются вместе, без разделения на группы. Понимаю, тут не до уроков скромности, и все голышом без всякого стеснения купались и отдыхали после тяжёлого дня, но… так непривычно. Стесняюсь.
Но как легко взрослые кавианки сбрасывают свои иинэ или капоа. Все красуются телами, а молодые, как я, вжимаются в землю, стесняясь своих пока невыдающихся форм. Но окружающая беззаботность, расслабленность, радость, а ещё дикое желание с самого утра окунуться в чистые воды и смыть с себя всю грязь и пот, сами собой побеждали стеснение.
Иртисс ловко сбросила платье несколькими движениями: она помассировала плечи, отклеила живую ткань от тела, затем отлепила последний лист с талии. Учительница осталась передо мной полностью обнажённой, и я застыла в восхищении, рассматривая бесчисленные чёрные узоры на светло-зелёной коже. Они растекались по всему телу: опоясывали бёдра, завивались на талии и полосами шли вдоль правой груди. Смотрела я на госпожу недолго, из-за неловкости, но узоры на теле келле снова приковали взгляд. Тогда-то я и поняла, что это не просто узоры, это… шрамы и глубокие борозды на коже. Самый больший из них шёл от правого плеча вниз, продолжался по груди, разделяя сосок, и заканчивался внизу живота.
Аж дёргает от одной только мысли, что может нанести такие страшные раны. Прямо по груди, ох. Иртисс, наверное, было очень больно. Конечно, дура, ей было больно! А все эти рисунки и узоры специально нанесены, чтобы хоть как-то скрыть дефекты. И не только у Иртисс. Вон одна пошла с такими же рисунками, вон другая старшая сестра. Да окрылеть, тут почти все старшие со скрытыми увечьями. И кто их делает? Неужели те корни, о которых постоянно рассказывают? Что ж за корни то такие? За что они так этих женщин бьют?
Ладно, я на озере Оос, надо выкинуть дурацкие мысли. Мне почему-то вспомнились слова про «нарастить мясцо» и глядя на Иртисс я поняла, о чём она говорила. Моя келле была немного крупнее своих сверстниц: накачанная спина, сильные бёдра, большая налитая грудь, крепкие руки.
Иртисс щёлкнула перед глазами пальцами.
– Отомри, раздевайся.
Она помогла мне снять иинэ, заметила мою скованность. Ладно, тут все голышом, чего стесняться? Взяв меня за руку, келле повела меня в приятую тёплую воду, где к