Сборник. Голубая кровь сайхов. Алия Шакирова
сознание.
Следующие недели включения-выключения – так я назвала их про себя – продолжались с завидным постоянством. Я окуналась в забытье, бродя в лабиринтах узких коридоров, скупо освещенных бликами факелов, швыряющих в потолок серый чад.
Неожиданно выныривала, стараясь проморгаться от режущих глаза солнечных зайчиков, бесцеремонно скачущих по лицу. Морщилась, отворачивалась – отмахнуться не могла, руки плохо слушались, едва оторвавшись от белоснежного одеяла, бессильно падали на него вновь. Бесчувственно внимала однообразным вердиктам врачей – смертных, фейри, сайхов – тогда я не разбиралась в местных расах, лишь удивлялась внешнему отличию. «Умрет…», «Погибнет…», «Неизлечима…», «Максимум несколько недель… » – эскулапы были на редкость единодушны.
Поразительно! Расстройства, страха перед неминуемым, паники, жажды бороться… ничего не ощущала. Напротив, интуиция упорно твердила: «Это не конец…»
И тотчас меня опять заглатывала мгла, принося загадочные видения.
Одно запомнилось особенно четко.
Затхлый воздух, затененный коридор, потрескивание факелов, все как обычно. Ноги сами несут куда-то и останавливаются перед портретом девушки, очень похожей на меня. Лицом, фигурой, кожей, даже цветом глаз и волос.
Взгляд прикован к полотну, невесть как висящему на совершенно отвесной каменной стене, без намека на гвоздик или крючок, тело непослушное, застывшее. Ослепительная вспышка зарождается где-то в недрах картины, легко перебивая рыжее пламя факелов по бокам от нее. Зажмуриться не успеваю – перед глазами проносится калейдоскоп цветных звездочек. Изо лба струей кипятка выплескивается энергия, бордовой дугой расчертив полумрак, окутавший меня до пояса, и вонзается чуть ниже пупка. От боли складываюсь пополам, но меня, как механическую куклу, разгибает назад – в обратную сторону устремляется синий поток льда, освежая, проясняя мысли. Вот она – долгожданная легкость. Морщусь и… просыпаюсь в очередной раз.
Меня изучают неестественно желтые глаза сайха в белом – в редкие минуты прояснения сознания, Арий, мой спаситель поведал о своей расе. Ужас, одиночество, осуждение льются из взгляда энного уже медика неконтролируемым потоком.
– Она умирает… Ты знаешь, живой не пройти из параллельной Вселенной, – голос врача звучит потерянно, раздосадовано. Страшный прогноз ввинчивается в мозг, возвращая к реальности. Я впервые принимаю его на веру, близко к сердцу. Почему?
– Риг! Делай, что я сказал! – тон альбиноса подчиняет полностью и безоговорочно. – Зелье готово! Держи!
Из последних сил пытаюсь повернуть голову, увидеть, что именно передает Арий эскулапу, но дикая боль вгрызается в шею, ползет к затылку, темечку, лбу, ударяя точно молотом.
Плоское лицо желтоглазого приближается еще раз. Сочувствующий взгляд изучает лицо, руки, впивается в глаза. Я открываю рот, стремясь выдавить хоть слово, но мир раскалывается на сотни частей. Они кружатся, смешиваются, подобно кускам разломанного