«Небо наш родимый дом…». Алексей Фатьянов

      Долго ночка длится,

      Лютый ветер злится,

      По траншеям нашим бьет крылом.

      Скоро ль до рассвета,

      До весны, до лета

      Мы с тобой, товарищ, доживем?

      Там, где солнце всходит,

      Есть на небосводе

      Звездочка заветная одна.

      Днем она не гаснет,

      Нет ее прекрасней,

      Из-за тучи звездочка видна.

      С милой как простились,

      Так уговорились

      Вечно помнить звездочку свою.

      Где я только не был!

      Лишь взгляну на небо —

      Звездочку средь тысяч узнаю.

      Вот она – высоко,

      Далеко-далёко,

      Над родною улицей моей,

      Где цветет рябина,

      Где моя дивчина,

      Где поет до зорьки соловей.

      Вышло солнце вешнее,

      Льнет к цветочку каждому,

      Но люди мы нездешние,

      И все здесь не по-нашему.

      Весна у нас раздольнее,

      Разливы – любо-дорого.

      Все вымоется волнами,

      Что пахло гарью-порохом.

      Что сожжено, загублено,

      Взрастим работой доблестной.

      Смолою сосен срубленных

      Запахли наши области.

      Девчата все нарядные.

      Сплясать и спеть – пожалуйста!

      Вот жаль, гармонь трехрядная

      В Европе задержалася…

      Еще и пожары в лесу не потухли,

      Как все запушил, побелил снежок.

      Мирно дымились походные кухни,

      Бойцы по-хозяйски садились в кружок.

      Василий смотрел на отлогие взгорья

      И думал: «Весна невеселая тут…»

      Что, может, сейчас вот в консерваторию

      По улицам шумным ребята идут.

      Они на углу покупают мимозы

      (На улице Герцена столько мимоз!..),

      И день начинается шумен и розов,

      А здесь… Канонада… Мохнатый мороз

      И снег то колючий, то жесткий, то зыбкий.

      Снежинки поземки как иглы остры.

      И руки, когда-то державшие скрипку,

      Сжимают винтовку… Горят костры.

      . . . . . . . . . . . . . . . .

      Каменный дом за железной оградой.

      Кругом обложила лесов синева.

      Должно быть, тяжелым осколком снаряда

      Смахнуло с подъезда чугунного льва.

      Крыльцо поросло желтоватым мохом,

      Белые стены обожжены.

      Шли осторожно: ждали подвоха

      От этой почти ледяной тишины.

      Быть может, под камнем скрывается мина

      И смерть притаилась за каждым кустом?

      Гуськом, с полушубков стряхнувши иней,

      Солдаты входили в таинственный дом.

      И вот – открыта солдатская фляга,

      Сало румяное на столе.

      А стол, как памятник бывшим благам,

      Стоит здесь не менее сотни лет.

      На окнах морозных поблескивал бисер.

      И, словно хозяин, вошедший в дом,

      Бойцов растолкал батальонный