Рецидивист 3. Амулет демона. Deadnoser
вещью ван[10] Да Уи и пообещал военную помощь и поддержку вождю Хочжо, и именно этот амулет стоило незамедлительно доставить в Верхнюю столицу государства в целости и сохранности.
Поначалу все складывалось хорошо: несмотря на морозы (Сын Неба потребовал от Учаня отправиться в путь немедля, не дожидаясь весны), к весне сотник со своим отрядом практически без потерь добрался до городища Хочжо. Их встретили с почестями, кормили-поили, словно дорогих гостей, невзирая на то, что на дворе стояла весна, а продуктов катастрофически не хватало. После недельного «загула», сопровождавшего обильной едой, признаниями в «любви и дружбе», Учань потребовал от Хочжо выполнения обязательств договора.
Вождь быстро собрался и, прихватив с собой малый отряд преданных воинов, отправился за обещанной Сыну Неба древней святыней. Сотник с десятком бойцов решил присоединиться к Хочжо – за неделю пиршества он растолстел – нужно было растрясти жирок перед дальней дорогой в Столицу. Добраться до деревни, в которой хранился амулет, действительно оказалось непросто.
Она была спрятана в таких дебрях, что если бы не проводник – бывший житель поселения, сам Хочжо никогда бы её не обнаружил. К вечеру отряд таки добрался до места. Селение было маленьким, не защищенным ни валом, ни даже частоколом. Встречали их всей деревней: из пропахших дымом и гарью землянок выбрались даже древние старики – таких высоких гостей здесь сроду не бывало. Один из воинов Хочжо, тот самый проводник, спешившись, громко крикнул, обращаясь к селянам:
– Где цучжан[11] Хэсэбунь? Что-то я его не вижу.
– Дедушка Хэсэбунь с вечера в тайгу ушел, – ответил проводнику бойкий чумазый мальчуган лет десяти. – Обещался к утру быть, да нету пока…
– Вот не сидится на месте старому козлу, – недовольно буркнул проводник. – А ты никак внук цучжана?
– Правнук, Саньда меня зовут… Дядь, а дай копье подержать.
– Держи, малец, – воин протянул мальчишке тяжелое копье, за которое тот схватился обеими руками.
– Видали? – потрясая оружием, закричал малец. – Я теперь как сам «Правый Свирепый»[12]…
– Господин, цучжан в тайге… – доложил вождю проводник.
– Я слышал, – ответил Хочжо. – Что ж, будем готовиться к ночлегу. Надеюсь, что завтра этот Хэсэбунь появиться. Приношу свои извинения за задержку, уважаемый боцзиле, – повернувшись к Учуню, произнес Ходжо со скорбным выражением лица. – И за неудобства, причиненные вам и вашим людям…
– Не стоит, моуке[13]! – успокоил вождя Учунь. – Мои люди – не дворцовые неженки, а настоящие воины. Главное – чтобы я получил амулет, иначе все наши договоренности будут считаться расторгнутыми.
– Я понимаю… Как только цучжан объявится, реликвия будет у вас. Я это обещаю!
– Иначе и быть не может, – согласно кивнул Учунь.
Командиры расположились на ночлег в самой большой хижине цучжана, единственной в селении оборудованной каном. Воины же, за исключением караульных, которых по