Восхождение язычника – 4. Дмитрий Шимохин
дому, где заметил весело скалящуюся Варну, сидящую на лавочке.
– Как спалось, братик, мягко ли было? – с усмешкой спросила она.
– Пить, – только и смог я из себя выдавить.
На что она только хмыкнула и унеслась в погреб, чтобы появиться спустя пару мгновений и протянуть мне кувшин.
Вцепившись в кувшин, я опрокинул его на себя и начал жадно пить прохладный взвар.
– Уф-ф, хорошо, – и я вытер рот руками.
– Хах, видела бы тебя сейчас матушка, – по-доброму рассмеялась Варна.
– А что такое? – поинтересовался я у сестры. Утолив жажду мне окончательно полегчало.
– На тятю похож, – с грустинкой произнесла сестра.
– Иди сюда, маленькая, – я приобнял сестру за плечи, – ты мне лучше скажи, что это за чудо, – и я кивнул в сторону посапывающего медведя.
– А ты что, не помнишь? – взглянула мне в глаза Варна, на что я лишь пожал плечами. – Ну да, ты же бочонок медовухи в одного выпил, – со смешком произнесла сестра. А я лишь закатил глаза, пытаясь вспомнить.
Помню, как праздник набирал обороты, и даже люди с соседних улиц появились.
Как Добрыня на нашем празднике появился, я помню, и даже две кружки медовухи не побрезговал выпить, а вот потом воспоминания отказывали.
– Скоморохи пришли с медведем, песни орали и шутили, а люди с медведем начали бороться. Ты тогда очередную кружку опростал, а после как хлопнул по столу и произнес: «Жалко животину, и вообще, у каждого русского должен быть свой ездовой медведь», – ну и выкупил медведя за семь золотых.
– Однако, – только и смог я выдавить из себя.
– А как это, ездовой медведь, и кто такие русские? – с интересом спросила сестра, не отводя от меня взгляда.
– Русские – это мы, нас так ромеи называют, и то море, которое мы называем Греческое, так ромеи его зовут Русским и, стало быть, всех нас. А ездового медведя я тебе покажу потом, – медленно протянул я, разглядывая храпящего медведя.
Это был не взрослый медведь, а скорее подросток, не те стати.
– А, ну понятно, ты есть будешь, или остальных подождем? – поинтересовалась сестра.
– Подождем, когда остальные встанут, ты чего так рано? – спросил я, выпуская из объятий.
– Крист, как выпьет, храпеть начинает под утро, аж невмоготу, – поделилась со мной сконфуженно сестра.
На что я лишь хмыкнул и посоветовал:
– А ты его толкай, пусть на другой бок переворачивается.
– Поможет? – с сомнением она взглянула на меня.
– Должно, – пожал я плечами.
Тем временем Потапыч заворочался с бока на бок, а после сел, оглядываясь. Его взгляд задержался на мне, и мне показалось, что на меня он смотрит с опаской.
– Ар-р-р, – то ли засопел, то ли заревел медведь.
– Ой, – пискнула сестра и спряталась за мной.
– Не бойся, я же рядом, на стол накладывай давай, – со смешком произнес я.
И направился к Потапычу, который продолжал коситься на меня и, когда я подошел, повернулся ко мне своей мохнатой жопой