Мимоза. Литературный сборник. Лами Данибур
подошёл к бисёдзё. – Я нашёл канзаши, думал, что это перо. Как тебя зовут?
– Ха́на5, – прошептала девушка и протянула руку, чтобы взять украшение.
Ладони молодых людей коснулись, взгляды встретились, и, словно вспышка молнии, полыхнула меж ними любовь.
– Луна сегодня красивая, – произнёс юноша.
– Настолько красивая, что можно заснуть вечным сном, – ответила бисёдзё.
– Я хочу встречать рассветы с тобой, – продолжил Мидори.
– Ты стебель, связавший меня с землёй, – промолвила Хана.
***
Они прожили долгую и счастливую жизнь. Лишь одному дивились люди: лицо Мидори с годами покрылось морщинами, волосы стали совсем седыми, а Хана продолжала цвести да изумлять неземной красотой. Молодость не покидала её, ведь она была бессмертной, да только взлететь не могла в небеса.
Пришло время, когда Мидори совсем постарел. С трудом выходил он из дома, тяжело добирался до любимого заливного луга.
– Не печалься, – успокаивал жену самурай. – Я не боюсь смерти. Смерть подобна сну. Сон дарует пробуждение, а смерть – новое рождение. Не печалься, – повторял он. – Я буду помнить тебя даже во сне.
Хана в ночной тишине проливала горючие слёзы. Она не хотела остаться на бренной земле одна, без любимого.
Как-то решилась она и тайком отправилась в горы, где жила страшная Ямауба. Чёрная пещера раззявилась, как пасть ёкая-великана, острые камни свисали, как его клыки. Хана вошла в логово горной ведьмы, озираясь и дрожа. Карга сидела у костра и помешивала в котле зелье. Девушка поклонилась ей, но не успела сказать и слова, как Ямауба заговорила противным скрипучим голосом:
– Знаю, зачем ты пришла. Птицей не можешь взлететь, одной не по силам землю топтать. Но ты можешь поделиться бессмертием с мужем. Дам тебе зелье, но взамен ты должна отдать мне свою молодость.
– Я согласна, – Хана кивнула.
– Держи! – Ямауба сунула девушке чёрную чашу-раку. – Два глотка всего: один тебе, а второй – мужчине. Да смотри, ты должна донести чашу и не расплескать ни капли. Иначе муж твой умрёт в страшных мучениях, а ты будешь вечно скитаться бестелесным духом.
Осторожно несла Хана странную ношу. Маленькая чаша оттягивала руки, словно мешок риса. Злой ветер трепал волосы, рвал кимоно. Дикие звери рычали, сверкали голодными глазами. Путь показался девушке длинным, но ни капли зелья не пролилось. Пришла Хана на заливной луг седая, лицо осунулось и покрылось сетью морщин.
Взглянул самурай на любимую и сказал ей, что нет никого на свете лучше, и даже луна не сравнится с её красотой. Покатились у Ханы слёзы. Сделала она глоток и подала чашу-раку возлюбленному. Мидори, не спрашивая жену ни о чём, доверчиво выпил остатки зелья. Они обнялись и заснули среди высокой травы.
Долго искали крестьяне своего дзито́ да его жену. Но так и не нашли. Лишь чёрная чаша-раку лежала на заливном лугу в том месте, где любил сидеть самурай, глядя на далёкие звёзды.
А на следующий год расцвела среди травы удивительная орхидея.
Ха́на (японский) – цветок.