Сверхдержава. Сергей Дедович
в жопу ебут, сука! Где рукавица?
– Не могу знать!
– Так узнай!
– Как?
– Э, ты ёбнутый, что ли, спрашиваешь? Ещё раз увижу без рукавицы, ебало разорву, понял?!
– Понял, товарищ сержант!
– Так чего встал как хуй на свадьбе?! Уебал рожать!
Всё это было неожиданно. Не только потому, что ещё ночью мы выпивали и товарищ сержант был Саней, но и вообще. Я ещё не знал, чего ждать от армии. Никто из наших не знал. Но теперь у них был я, чтобы узнать.
Посуетился в столовой. Повезло: у слона из другой роты нашлись лишние рукавицы. У меня с гражданки оставалось двести пятьдесят рублей – купил.
Когда рота построилась после ужина, Кулак пригляделся ко мне. У меня были обе рукавицы. Он молча разул ноздри, закурил и ушёл осматривать прочих.
Через сутки нам выдали корректоры, чтобы мы проклеймили всю свою одежду. Мы нанесли свои личные номера с внутренней стороны на шапки, бушлаты, кителя, брюки, сапоги, ремни, брючные ремни и с внешней – на рукавицы. Теперь если бы кто-то взял чужую вещь, её легко можно было опознать по номеру. Однако это не помешало кому-то уже следующей ночью поменять новенький воротник моего бушлата на какой-то потрёпанный старый. Мой воротник на следующий день красовался на бушлате сержанта Иванова. Это был сухопарый истеричный юноша из недр Сибири, необъяснимо любивший драму. Иванов выхаживал перед строем и надрывно бросал, стараясь заставить свой высокий голос басить:
– Сука, когда будет война с Китаем, им даже танки не понадобятся! Их там знаете сколько? Они нас тупо кокардами закидают! А война будет, – зловеще пучил глаза Иванов. – Будет обязательно, вот увидите.
Ещё был сержант Громов – последний из служивших два года, а не полтора, как мы и наши дедушки. Молодой Кащей, усталый, злой, горбоносый, с вытянутым подбородком, он поучал:
– Когда вернётесь на гражданку…
– Если вернётесь! – перебивал его Иванов.
– Су-кá!.. – огрызался Громов, ставя ударение именно на второй слог. – Чё, неймётся, Иваныч? Дай мысль кончить!.. Когда вернётесь, вам с этими вашими друзьями, кто там остался, уже неинтересно будет. Вы на другом уровне будете, ясно?..
Мы вяло кивали. Каждому из нас больше всего хотелось проснуться и забыть армию как дурной сон. Но каждое утро она упорно становилась явью. Я всегда просыпался за пять-десять минут до крика дневального «Рота, подъём!» Это были последние несколько минут тишины перед очередным днём, не предвещавшим ничего хорошего. По команде «Подъём» мы должны были сорваться с коек и построиться. Если это происходило недостаточно быстро, давали команду «Отбой», и мы должны были лечь назад в постели. Потом снова «Подъём». И так много раз, до тех пор, когда сержанты не были полностью удовлетворены скоростью нашего пробуждения.
После одного такого подъёма я не обнаружил на построении обеих своих рукавиц. Кулак будто чувствовал – заметил почти сразу.
– Опять проебал? – лениво рыкнул он.
– У